Выбор

Теперь чародей снова безоружен и беззащитен, как гюрза, весь свой яд драгоценный в интенсивных кусаниях израсходовавшая… Ей, гюрзе, яд растратив, прятаться положено, уходить в камни, отсыпаться, новый яд копить. Без яда гюрза не только беззащитна, но еще и малоподвижна, ее усталость томит, цепенеет она. Вот и чародею нашему тоже отдых нужен, нужен крепкий, долгий и глубокий сон. Сон без сновидений. Но у него нет сил приказать себе спать без сновидений. И негде ему спать. Вымыли его в тюрьме, выбрили, высушили, вычистили, выгладили, накормили и напоили… Оттого совсем ему плохо. Клонит его и ведет. Валит его в сон, как в обморок, как в смерть.

А из темной подворотни ему шепчет-поет самая главная уличная красавица Берлина:

— Чародей, ты ли это? Чародей, иди ко мне, я тебя согрею.

Покорно чародей за красавицей — в подворотню. В узкую щель за угольным ящиком. В темный пролом. В черный коридор. В загаженный дворик меж четырех глухих пятиэтажных стен. В железную дверь трансформаторной будки с черепом и костями. В узкий лаз под горячим гудящим трансформатором. Теперь — вниз меж оголенных кабелей того напряжения, от которого у идущего мимо чародея волосы дыбом, а у красавицы — волосы в разные стороны, как у русалки или утопленницы. Дальше — по скобам вниз, вниз и вниз. К теплу. Из глубин земных, из недр тепловой поток восходит: может, теплотрасса подземная рядом, может, вентиляция станции метро.

Толкнула она дверь…

5

Завенягин кончен. Это знают все. Не позволял Завенягин вольного с собою обращения, да кто ж его спрашивает? Потому каждый к нему запросто: как, мол, брат Завенягин, дела идут? И по загривку его. Вроде ласково, вроде по-дружески. Но в дружеских жестах нескрываемая желчь презрения: валишься? Вот и вались, сука! Скорее высокую норильскую должность освобождай!

Был Завенягин кандидатом ЦК, теперь нет его фамилии в избирательных списках. Потому злорадство людское выпирает и никак не прячется.

— Эй, Завенягин, а тебя в списках нет! — Это сообщает ему каждый с какой-то радостью первооткрывателя. Ведь может оказаться, что сам Завенягин пока об этом не знает, так поскорее ему донести:

— Нет тебя в списках, Завенягин!

И за пуговку пиджака его берут всякие:

— Значится, так, Завенягин. Попомни слова мои: и на Норильске тебе долго не сидеть. Снимут тебя. Как пить дать. Не усидишь на Норильске. Уж я-то обстановку чую.

— А меня с Норильска уже сняли.

— Как сняли? Уже сняли? Когда сняли?

— Пять минут назад.

— Так чего же ты молчишь? Петр Иваныч, бегом сюда. Слыхал? Сняли Завенягина с Норильска. Что я тебе говорил?

— Я это и без тебя понимал. Трудно ли сообразить? Пост-то какой. Норильск — не фунт изюму. Слово одно: Норильск! Там ответственность… Не каждому по плечу…

— Завенягин, и куда тебя теперь?

— Заместителем…

— Заместителем кому? Старшим заместителем младшего говновоза?

— Нет. Заместителем Народного комиссара внутренних дел. Лаврентию Павловичу Берии заместителем…

— Авраамий Павлович… дорогой вы наш дружище, поздравляю! От всей души поздравляю! Я ж всегда знал… большому кораблю… так сказать… большое плавание… Уж я обстановку чую…

И по огромному залу, по толпе делегатов, как рябь по воде: Авраамию Палычу повышение! Да какое! Самому Лаврентию Палычу заместителем! Вот это дуэт! Золотая пара. Тандем. Ведь как получается: отлучился товарищ Берия на полчаса в Кремль, к товарищу Сталину на доклад, а в это время боевой пост, считай, без присмотра. Вот где слабость-то была. Вот чем враги воспользоваться могли! А теперь… теперь врагам не выгорит! Лаврентий Павлович Берия может спокойно отлучиться, ведь вместо него — Завенягин! Лучшего на этот пост и не сыскать! А товарищ-то Сталин, а! Миллионы людей в его подчинении, а выбрать надо только одного. И ведь выбрал же! Именно того, кто для этого поста прямо и создан!

Движение в зале. В кулуарах то есть. То движение, которое нам в школе демонстрируют, когда о магнетизме говорят: по столу рассыпали горсть стальных опилок, поднесли маленький магнитик — р-р-раз! И все опилки на магнитик развернулись. Это же явление можно школьникам демонстрировать на другом примере: вошел в многолюдный зал новый заместитель Народного комиссара внутренних дел товарищ Завенягин Авраамий Павлович — р-р-раз! И сразу тысячи товарищей к нему развернулись. И потянулись. И заспешили:

— Авраамий Палыч, радость-то какая!

6

В испанской группе новенькая. Она вошла как-то незаметно, и сначала на нее не обратили внимания. А потом переполох: новенькая, новенькая!

Мы так устроены: тому, кто среди нас новый, мы уделяем много вежливого дружеского внимания, мы помогаем ему, мы объясняем ему непонятное. За этим стоит весьма простое психологическое обстоятельство: смотри, говорим мы новенькому, ты ничего не знаешь, ты ничего не понимаешь, а мы все знаем, мы все понимаем.

В спецгруппах нет имен. Тут все под агентурными псевдонимами. В группе шесть девочек: Гюрза, Зараза, Клякса, Сосулька, Холера, Заноза.

И одна запасная.