ВЫБОР

Нумари даже не ощутил присутствия постороннего возле себя. Голова Будды вошла в его затылок мягко и практически беззвучно, направляемая сильной рукой генерала Стоуна. Затем тело Нумари было аккуратно положено таким образом, чтобы всем сразу стало ясно, что он, пьяный, не удержался на ногах и упал навзначь, на спину, – и очень уж неловко напоролся на одну из разбросанных по полу вещей.

Внимательно осмотрев квартиру и убедившись, что документы, которые убедительно свидетельствовали о связях покойного как с террористическими организациями, так и с Движением Мюррея, будут НЕПРЕМЕННО найдены уже при самом поверхностном обыске, генерал Френки Стоун вышел из квартиры. Он не спешил – у него оставалось в резерве еще минут сорок…

Охранник в подъезде без всяких расспросов выпустил из дому пожилого китайца-уборщика и закрыл за ним двери. Но дело в том, что генерал Френки Стоун не был китайцем…

***

Когда раздался взрыв и тело Айзека Бухбиндера взлетело на воздух, разбрызгивая в полете кровь, кости и мозги, Лиз Барри была уже на крыше гаража, находящегося в одном квартале. Но в бинокль она внимательно осмотрела место происшествия, включая и то немногое, что осталось от такого щеголеватого еврейского раввина. Она, как и многие сенсорики, была практически полностью лишена трепета перед ЧУЖОЙ кровью.

"Жалко Айзека" – совершенно искренне подумала Лиз. – "Не повезло же ему… В иное время и при других обстоятельствах он мог бы добиться многого – задатки у него есть несомненные. И оратор превосходный… Но… Да что говорить, не повезло – и все тут".

Затем она села в свою машину и поехала на Ривер-роад. Там, в трех кварталах от дома под номером 1405, она припарковала машину на общественной парковке возле небольшого сквера. Затем пешком дошла до лужайки, что была перед нужным ей домом, и во весь рост растянулась на ней. И лишь после этого – в половину громкости включила большой двухкассетный магнитофон. На травку возле себя она положила нераскупоренный блок банок пива. Несколько использованных банок из-под пива она раскидала возле. Еще четыре банки оставила в бумажном пакете. На всех этих банках, также как и на блоке из запаянных в пластик 8 банок пива, следы от пальцев были не ее, – сама же она была в тонких, совершенно незаметных специальных перчатках.

В малолетке – совсем девочке лет 14, во весь рост растянувшейся на лужайке, трудно было узнать пятидесятипятилетнюю Лиз Барри – капитана АНБ, уволенную в запас за выслугу лет.

Соседи, выглянувшие на шум, возникший спустя минут пятнадцать, увидели молоденькую девушку, стоявшую с окровавленным ножом над залитым кровью трупом Ричарда Оуэна, члена Совета Движения и своего хорошего соседа. Белокурая белая девушка, громко визжа, постояла над трупом минуты две (пока острые глазки Лиз не увидели, что в окнах появилось достаточно много лиц), а потом громко и отчетливо (Лиз всегда этим славилась!) крикнула с нескрываемым ужасом в голосе: "Боже мой! Боже мой! Так я убила его?!". И лишь потом бросилась бежать, скрывшись в темноте.

Ричард Оуэн умер мгновенно, успев лишь спросить "Что Вы делаете на моем газоне?", – на нем тоже не было никакой вины…

Полицейская машина, мчась к месту происшествия, осветила фигуру толстой негритянки, которая неуклюже пыталась залезть в машину, припаркованную у парка. Лиз несколько секунд смотрела вслед скрывшейся полицейской машине, а затем привычно и проворно сняла с себя специальные надувные мешки, грим, – и лишь затем уехала.

***

Норман Шубергуптер шел, легко пробираясь между грудами мусора, старых разбитых автомобилей и слоняющихся туда-сюда наркоманов.

"До чего противное место! Поистине, человек, работающий среди такого сброда, должен быть святым! И именно такого святого я иду убивать. М-да… но не нужно забывать, что этот святой может поднять не менее нескольких сотен таких вот бандитов – да и бросить их на штурм города! Собственно, как раз для этого его и держали, Ребиндера Кроули. А он – ни о чем не подозревал и искренне верил своим друзьям из Движения. Ему все было недосуг разобраться в положении дел в Движении: дела ЕГО УЛИЦЫ требовали все его силы, – все, без остатка…"

А вот и сам Кроули – высокий блондин, легко и пружинисто шедший навстречу Норману.

"Конечно, когда-то он учился китайским видам поединка" – легко и привычно определил Шубергуптер. – "Но он привык к совершенно иному, отличному от того, с чем ему предстоит встретиться сегодня".

Когда они поравнялись, Норман Шубергуптер сделал вид, что поскользнулся, и подставил свою ногу прямо под башмак шедшего ему навстречу гиганта. Раздался треск и нога Нормана оказалась прижатой к какой-то железяке (незаметно перед тем подброшенной им же самим).

И Норман, и Кроули недоуменно уставились на быстро покрывающуюся кровью штанину (кровь была не Нормана: это была кровь другого человека).

– Подонок! – выругался Норман. – Ты за это заплатишь! Я же не смогу работать несколько дней!

И он с силой ПОТЯНУЛ Кроули на себя. Тот неловко ударился об стену, и застыл неподвижно. Голова его была подвернута под неестественным углом к туловищу.