Выбор

Единственное, что я знал о намерениях Костенко, это то, что он собирался отправиться в 1801 год. Он хотел помешать заключению Великого Договора. А это можно было сделать либо в Париже, либо в Санкт-Петербурге. И вернее всего - второе. Потому что, насколько я понял, Костенко собирался помешать именно Павлу Петровичу заключить этот самый Договор. А помешать ему можно было только одним способом - убить его.

Впрочем, не обязательно было убивать самого императора. Если я не ошибаюсь, против того уже был составлен заговор. Осталось только проследить за тем, чтобы заговор этот осуществился. Можно было, например, помешать не Павлу I, а его сыну - Александру. Помешать ему предупредить отца...

Зимний дворец уже лет сорок, как превращен в музей. Вход туда совершенно свободный. Каждый посетитель может пройтись по залам, побывать в императорском кабинете, увидеть стол, за которым сидели Павел Петрович Романов и Наполеон Бонапарт... И включить свой чертов хронограф, перенестись в 1801 год, и...

Я поежился. Хоть бы моя идея оказалась верной! Это единственное, что может спасти и мир, и нас, и НАС...

Уже два дня, как вся Сеть замерла в тревожном ожидании. Никто не знал, что может произойти. Все НАШИ с надеждой смотрели на меня, все ресурсы Сети - и машинные, и человеческие - были подчинены сейчас мне одному. Не скажу, что это очень приятное ощущение - я никогда не страдал манией величия и чувствовать себя единственным, хоть и временным, хозяином всех НАС мне особого удовольствия не доставляло. Поскорей бы это все кончилось, подумал я.

Когда Костенко покинул борт самолета и отправился в гостиницу (я сразу же об этом узнал - вообще в последние дни информация прямо захлестывала меня, я самым настоящим образом тонул в ней, очень тяжело было все это переносить), я неторопливо сел за стол и достал свой пистолет. Нужно было почистить "Кобру", привести ее в порядок, все проверить, чтобы не случилось каких-нибудь неожиданностей, как в Чикаго. Кира молча наблюдала за моими приготовлениями. И когда я стал одеваться, она покорно последовала моему примеру. Не думаю, чтобы от нее могла быть какая-нибудь польза, но мне очень хотелось, чтобы в эту минуту Кира стояла рядом со мной. Потому что если ничего не получится, то пусть последним, что я увижу в этой жизни, будут ее глаза.

У Зимнего дворца мы оказались раньше Костенко минут на сорок. Было очень холодно торчать на улице и мы прошли вовнутрь. Мы старались держаться поближе ко входу, чтобы не пропустить Костенко. И когда я его наконец-то увидел, то сердце мое неожиданно гулко стукнуло.

Я мгновенно вошел в Сеть, связался с одним из НАШИХ и приказал начинать. Этот парень работал в АИБе - никогда не думал, что мне смогут потребоваться их услуги.

Костенко пристроился в самом хвосте небольшой группы гостей, мы же незаметно последовали за ним.

Сергей Антонович шел по залам со скучающим видом, рассеянно слушая рассказ экскурсовода. Кира постепенно начинала нервничать, хотя, конечно, и старалась не подавать виду. Я сам тоже отнюдь не был абсолютно спокоен. Потому что мы уже приближались к той самой комнате...

Когда вся экскурсия уже выходила из зала, я прибавил шаг и оказался рядом с Сергеем Антонычем.

Костенко в этот момент посмотрелся в большое зеркало, пригладил волосы и увидел рядом со своим мое отражение. Он обернулся и с удивлением посмотрел на меня.

- Марсель?! Ты зачем здесь?

- Чтобы помешать вам, - признался я. - Не нужно этого делать, Сергей Антонович!

Костенко устало вздохнул.

- Как же тебя трудно убедить, Марсель, - пожаловался он. - Ну хорошо! Я все-таки попробую еще раз! Или хочешь, подожди моего возвращения? А?

- Не нужно, - возразил я. - Не стоит и пытаться.

Вокруг нас уже никого не было, все экскурсанты покинули зал. Остались только мы втроем.

- И все же. - Костенко грустно посмотрел на меня. - Может быть, тебя отрезвит тот факт, что в той, новой, реальности твоя Кира осталась жива.

Я недоуменно посмотрел на Костенко. Я не понял, о чем он говорит. И только когда Кира, стоявшая рядом со мной, смущенно кашлянула, до меня дошел смысл его слов.

Костенко имел в виду не ее, а ту Киру, что погибла много лет назад. Кира осталась жива, подумал я и посмотрел на Киру Кортес.

Она глядела на меня без всякого выражения. В глазах ее я не смог прочесть ничего - ни надежды, ни презрения, ни сочувствия.

Кира осталась бы жива, подумал я. Она была бы со мной... Я проглотил комок, невесть как появившийся в горле.

Что же мне теперь, выбирать, что ли?!

Я почувствовал, как волна холодной ярости накатывает на меня. Какое он имел право это говорить? Кто ему позволил вмешиваться в МОЮ жизнь?!

Я медленно запустил руку в карман и вытащил "Кобру". Я вдруг почувствовал себя опять как в Токио. Когда оставался только один-единственный выход.

- Марсель, тебя не трудно, а просто НЕВОЗМОЖНО убедить! - с осуждением сказал Сергей Антонович, глядя на пистолет. - Ты все еще не веришь мне? Я же предупреждал тебя, что в течение двенадцати лет тебе не удастся меня убить!