Выбор

Скрипя душой, от предложения вежливо отказалась. Однако сразу поинтересовалась, будет ли оно в силе через некоторое время, поскольку для себя я еще не до конца определилась. Меня заверили, что если не возникнет проблем с человеческой стороной, то меня с радостью примут. То есть при условии, что меня официально отпустят к тожутам, либо я вновь, как в данном случае, уже самостоятельно исчезну.

Мосты жечь я не намерена, как в отношении Титана, так и в случае с предложением тожутов. Для начала мне все-таки нужно еще раз встретиться с Рикером. Очень уж удивил его поступок, а разобраться, увы, не было времени. Ведь меня фактически отпустили, деактивировав большинство функций браслета (иначе бы я не смогла палить по такертам и улететь в немыслимую даль). Была ли эта первая весточка, что меня, наконец, начали понимать, или же просто так сложились обстоятельства? Я не привыкла чувствовать себя перед кем-то в долгу, но чувствую. Оказанное доверие, так просто предать его уже не могу. Еще один важный фактор. Во мне растет его ребенок, поэтому стоит расставить для начала для себя все точки, чтобы идти дальше в том или ином направлении. Что делать при не лучшем для меня исходе, я уже знаю.

Дальше с тожутами началась менее официальная часть беседы. Мне выразили восхищение. С записью проведенного сражения ознакомились многие военные. Еще объявили, что наградить меня, поскольку я не их подчиненная, официально не могут, однако, мне решено было сделать подарок. Тот такертский корабль, что я угнала, восстановлению не подлежит. Его, рачительные тожуты, уже разобрали на запчасти. Мне же предложили другой, ранее ими захваченный. Немного подпаленный, но целый, и в рабочем состоянии. С их стороны, это был символ восхищения, аванс добрых намерений в будущем, соответственно моя благодарность, ну и, как я ехидно подумала про себя, средство, чтобы к ним и сбежать впоследствии с Титана, при необходимости. Для людей же официально это будет не подарок тожутов, а трофейный корабль, который я якобы угнала тогда у такертов. От такого точно не имеют права отказаться.

Надо было видеть разочарованное лицо Вирона, когда я вышла со встречи, и сообщила, что отклонила щедрое предложение. Взгляд, в котором ранее плескалась надежда, потух, кончики ушей, и уголки губ опустились.

Молчаливый нейсег вновь отнес меня к себе в каюту. Возражения и просьбы, чтобы меня все-таки отселили, он не слушал. Мы вместе поужинали, потом Вир опять отнес мое сонное тело в рубку связи. Командование сообщило Титану о моем нахождении. Состоялся краткий разговор с Рикером. В его глазах я заметила тревогу. Он вглядывался в мое лицо, будто что-то ища, сам при этом сохранял почти невозмутимую холодную маску, ведь за сеансом связи наблюдали операторы, как среди людей, так и тожутов. Темные круги под глазами, и бледное осунувшееся лицо выдавали, что для хозяина Титана время, с момента начала попытки захвата такертами, было не самым простым. Тем не менее, несколько теплых слов в конце было сказано. Меня ждали.

Недовольный Вирон отказался выдать мне на время личное средство связи. Якобы на военном корабле они все на учете, и чужим нельзя такими пользоваться, да и тот разговор, что состоялся сейчас, был исключением из правил, исключительно по приказу командования.

Позже, уже засыпая, сидящий рядом нейсег, с которым я до этого вяло болтала, делясь своими впечатлениями о сражении, близко ко мне наклонился. Напряглась, но оказывается он взял в руки высунувшийся из-за пазухи кулон, с которым я обычно старалась не расставаться, снимая его, только когда нужно было надеть что-то более дорогое, для официального мероприятия.

— Пчела. Я помню, как дарил ее тебе. Не думал, что ты до сих пор носишь этот ее.

Я хотела сказать, что мне очень дорога та вещь, что была бескорыстно подарена от всей души, купленная когда-то другом на последние деньги, и давно ставшая для меня своеобразным талисманом, но не сказала. Восстановительный сон одолел.

Лететь до Титана предстояло пять дней. Половину этого времени я провалялась в кровати. Сил, что-то делать, попросту не было. Вирон почти неотлучно находился рядом. Каждый раз просыпаясь, в кровати оказывалась одна. Нейсег не попался ни разу. Однако я буквально осязала его соседство. Тонкий мужской запах от подушки, жаркие крепкие объятия во сне. Уличить не получалось. Вир будто ощущал каждый раз, когда собираюсь открыть глаза и вовремя уходил. Пробовала притворяться спящей, чтобы подловить друга, но не получалось. Притворство быстро переходило в реальный сон. Поэтому предъявить ему оказалось нечего.

В конце третьего дня подскочила, и, несмотря на уговоры Вирона еще отдохнуть, приступила к активным действиям. Сил, конечно, еще мало, но и время поджимает.