Выбор

— Не понимаю, о чем ты, — солгала она.

Валерия зло рассмеялась.

— Да брось! Все ты понимаешь. Я говорю о Соболеве.

— И что?

— Что? — ее лицо исказила гримаса гнева. — А то, что если ты думаешь, что нужна ему, то глубоко заблуждаешься.

Ильина сжала кулаки, так что ногти впились в ладони.

— И давно ты представляешь его интересы?

— Уж подольше, чем ты.

— Вот как? — Лизе внезапно стало смешно. — Может быть, он о тебе думает? Если и так, то только как о пациентке, которой стоит поспешить к нему за профессиональной помощью. Годы-то идут.

Она надеялась, что ее злая шутка зацепит сестру и заставит, наконец, убрать из квартиры, но Валерия, наоборот, лишь снова рассмеялась.

— Он мне не только профессиональную помощь окажет. Любую, какую я захочу.

— О чем ты? — Лиза и сама не знала, зачем спросила. И ответа слышать не желала, но остановить сестру уже было невозможно.

— О ком. Да-да, ты правильно поняла, о Павле и обо мне.

— Что ты несешь?! Между тобой и Павлом ничего не может быть! Не будь ты в числе спонсоров больницы, он бы и не посмотрел в твою сторону! И вообще, тебя не касаются наши с ним отношения!

Валерия усмехнулась и, осмотрев сестру с ног до головы, сообщила:

— Ошибаешься, дорогая. Еще как касаются. Он мой. Ясно тебе?

— Это полнейший бред.

Сотникова направилась к двери, но тут же остановилась, оборачиваясь.

— Видимо, мне пора серьезно вмешаться.

— Убирайся отсюда, — воскликнула Лиза. — Пошла вон, последний раз тебе говорю!

— Сейчас я уйду, — кивнула та. — Но помни о моих словах. Он мой. И останется моим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 41

Она не представляла пока, как именно будет вести себя при встрече с Павлом, но понимала, что должна его выслушать. Но когда раздался звонок в дверь, и на экране домофона Лиза увидела улыбающееся лицо мужчины, у нее задрожали колени и сердце забилось так часто, будто готово было выскочить из груди. Она не сможет этого сделать. Не сумеет вынести его признания.

Снова навалилась такая слабость, что почти не было сил стоять на ногах. Лиза сделала глубокий вдох, пытаясь протолкнуть в легкие воздух. Но ведь Сотникова могла придумать все для того, чтобы задеть ее побольнее. Она всю жизнь была лгуньей!

Но нет, не сейчас. Как бы ни хотелось верить в обратное, Лиза не сомневалась, что ее сестра сказала правду.

Она медленно повернула замок, открывая дверь и позволяя мужчине войти. Но когда Павел шагнул к ней, протягивая руки и собираясь обнять, не удержалась. Быстрее, чем сама сообразила, что делает, с размаху залепила пощечину.

Голова Соболева откинулась назад, а глаза расширились.

— Какой же ты подонок!

— Лиза? — он выглядел совершенно ошеломленным. — Ты с ума сошла?

Она развернулась, возвращаясь в комнату.

— Вот именно: сошла с ума. Иначе никогда бы не позволила тебе даже близко ко мне подойти.

— Я не понимаю. Что случилось?!

— Много всего, — хмыкнула в ответ.

— Много? — с явным недоумением переспросил Павел. — Послушай, мы расстались несколько часов назад, и ты поехала домой. Что могло произойти за это время?

— Все произошло гораздо раньше, — отозвалась Лиза, не глядя на него.

— Да о чем ты говоришь? — он повысил голос.

— О твоей любовнице! — почти крикнула она в ответ. — О Валерии Сотниковой!

В комнате повисла тишина. Лиза подняла глаза на мужчину и невольно поежилась: его лицо посерело, утратив все остальные краски.

— Откуда…

— Откуда я узнала, что ты ее трахал? — она впервые в жизни произносила это слово. Хотелось сказать еще что-то более грубое, ударить, зацепить так, чтобы ему стало хоть вполовину так же больно, как ей.

— Милая… — Соболев снова качнулся в ее сторону. — Я все объясню.

— Правда? — собственный смех царапнул горло, больше напоминая карканье. — И какое же объяснение ты придумаешь?

Он проговорил что-то невнятное.

— И это все?

— Нет, конечно. Я на самом деле могу… но только…

— Да не утруждайся, — ей вдруг стало все равно, что именно он может сказать в свое оправдание. Это уже не имело значения. — Для «только», «но» и всего прочего уже слишком поздно. Я открыла дверь лишь для того, чтобы сказать, чтобы ты убирался. Убирался из моей жизни.

— Что бы она тебе ни наговорила, это неправда.

— То есть между вами ничего не было?

Его взгляд, как у побитой собаки, был красноречивее любого признания. Лиза отвернулась.

— Уходи. Просто уйди, ладно? Я хочу забыть обо всем, что произошло. И о тебе, в том числе.

— Милая, выслушай меня! — умоляющим тоном произнес мужчина. — Это было только один раз. Еще до того, как ты перешла работать в нашу больницу.

— И я должна тебе поверить?

— Но это правда!

— А она говорит совсем другое.

— И ты веришь ей? Ей, а не мне?

Лиза замолчала. Больше всего ей хотелось сейчас остаться одной, рухнуть на постель, зарыться в подушки и не видеть, не слышать никого и ничего. Но не было сил даже пошевелиться.