Выбор

Как бы то ни было, пока до Селькхира оставалось еще много десятков лиг, и предстояло проделать немалый путь, чтобы выяснить, чьи догадки были верны. Отряд продолжал идти лесом, все время оставаясь в готовности к бою. Места, однако, здесь были почти необитаемые, и беглецы лишь раз наткнулись на полузаросшую дорогу, уходившую куда-то на восток. В прочем, сейчас это было к лучшему - никто не строил иллюзий, понимая, что при встрече даже с десятком врагов им ничего не светит. Шестеро, двое из которых были ранены, до сих пор не придя в себя, не продержались бы в открытом бою и нескольких минут. Только присутствие в отряде эльфа, способного не просто незамеченным передвигаться по лесу, но словно становиться частью этого само леса, позволяло надеяться, что им удастся избежать столкновения с противником, и вообще с кем угодно, пока каждый не будет полностью готов к бою.

  - Пожалуй, теперь мне остается только одно - последовать примеру Эрвина, покинув Альфион, - горестно вздыхал пребывавший на грани отчаяния король, покорно следуя за Дер Винкленом, который, вместе с Рамтусом, старался всегда держаться возле государя, опекая его и будучи готовым защищать Эйтора при появлении неприятеля. - Кто теперь будет биться за меня, зная о тех чудовищных поражениях, что уже понесли мои сторонники? Если прежде кто-то из лордов и колебался, то теперь, хотя бы из страха, они признают власть Эрвина. А мне остается только одно - изгнание. Что ж, - горько усмехнулся он. - Быть может, в дальних краях удастся найти тех, кто поддержит меня, как это сделал прежде и Эрвин. Но к демонам власть, к демонам престол, - вдруг гневно воскликнул он, заработав укоризненный взгляд Эвиара. - Моя Ирейна в руках этого ублюдка! Мне не нужна корона, пусть выродок подавится ею, лишь бы моя королева вернулась ко мне.

Помрачневший король заскрипел зубами от отчаяния, от чувства собственной беспомощности. В его воспоминаниях уже стали неразличимыми лица его королевы, и той, другой, ради мести за которую и вернулся из небытия принц Эрвин. И сейчас Эйтор не мог сказать, что его названный брат не прав. Вина довлела над королем Альфиона, и с годами воспоминания лишь чуть поблекли, но он всегда знал, что рано или поздно заплатит за невольный грех. И теперь этот час настал, так что оставалось лишь с честью принять наказание, оставив все иное на волю случая.

  - Пока вы живы, пока мы вместе, государь, не нужно терять надежду, - успокаивающе произнес дьорвикский рыцарь. - В Лагене, казалось, мы были обречены, но нам удалось вырваться из этого ада, верно, вовсе не для того, чтобы сейчас впасть в уныние, опустив руки. Говорят, Судия не вмешивается в наши дела, но лишь потом воздает каждому по заслугам. Но то, что мы еще свободны, что мы живы, и при нас - наши клинки, я не могу назвать иначе, нежели милостью Его. Правда на твоей стороне, мой король, и мы еще поквитаемся с твоими врагами за все мерзости, что сотворили они. Наш бой не окончен, государь!

Путники брели через лес, ведя за собой коней - в седле оставался только сам Эйтор, рана которого упорно не желала затягиваться, и повязка на его бедре постоянна оставалась пропитана кровью, - предаваясь воспоминаниям и, конечно же, строя планы на будущее. Только Ратхар твердо знал, что, будет ли жив король, или же падет, его война не закончится. Призраки тех, кого уже не было на этом свете, все чаще являлись к нему во время недолгого сна, когда юноша валился на землю, совершенно лишенный сил. Он поклялся отомстить, как потом поклялся довести до конца дело, начатое пришельцем из дальних краев, которому был обязан, самое меньшее, жизнью. И молодой воин был намерен исполнить свои обещания, пусть для этого потребуется вся отпущенная ему жизнь.

С Ратхаром не считали нужным советоваться, ограничившись лишь тем, что уточняли у юноши верное направление, чтобы скорее добраться до обитаемых мест. Но это вполне устраивало парня, с которым неожиданно сошелся Эвиар. Несмотря на то, что даже Бранк Дер Винклен смог изжить в себе ненависть к Перворожденному, эльф все же чувствовал себя чужаком - каковым и являлся, в прочем - но и он нуждался в общении, просто порой желая поговорить, неважно, с кем и о чем. И лишенный по молодости своей предрассудков Ратхар подходил на роль собеседника, как нельзя лучше.