Выбор

Олмер вздохнул, решительно шагнув навстречу всадникам. Несколько из них вскинули легкие арбалеты, взяв старика на прицел. Затем из колонны, уже рассыпавшейся полумесяцем, к Олмеру выехал стройный молодой воин в пурпурном плаще, немного кратинным жестом положив десницу на эфес длинного меча.

  - Старик, чья это земля, - надменно спросил всадник, глядя поверх головы Олмера. - Отвечай, как зовется ваше селение, и кто ваш господин?

  - Мы все живем на земле его милости Яриса, - угрюмо произнес в ответ охотник, чувствовавший на себе напряженные взгляды стрелков. Колун в его руках не мог быть действительно грозным оружием, но поводом для того, чтобы спустить тетивы - запросто. - Ему мы платим дань. Рыцарь Ярис - наш господин, а поселок этот - Селькхир.

  - Ваш господин - мерзкий изменник, предавший государя Альфиона, - презрительно фыркнул незнакомый воин, наконец-то взглянув прямо на Олмера. - И все вы, кто живет на этой земле, тоже изменники. А за измену мне ведомо одно наказание - смерть!

Стремительным движением всадник обнажил клинок, замахнувшись им и затем резко обрушив на голову старика. Олмер даже не пытался отразить удар, да он и не смог бы уклониться. Клинок развалил череп пополам, и рыцарь Рамтус, взмахнув окровавленным оружием, прокричал, обернувшись к своим воинам:

  - Вперед! покараем предателей! Убивайте их без пощады. Рубите, жгите всех! За мной!

Пришпоривая коней, размахивая над головами мечами и что-то азартно крича, отряд, построившись дугой, помчался через пашню туда, где вырастали из стены спелого ячменя крестьянские избы.

Услышав донесшееся с улицы истоное ржание множества коней, подозрительный лязг железа и многоголосые крики, полные ярости и боли, Хофер выскочил из избы, прихватив стоявшие в сенях вилы, прочные железный трезубец на березовой рукояти. Он и сам не знал, для чего сделал это, но доносившийся с улицы шум очень не понравился мужчине, как-то сразу вспомнившему, что в поле отправились его дети.

Когда крестьянин выбежал на свежий воздух, всадники, носившие на плащах и заброшенных за спину щитах незнакомый герб, уже ворвались в поселок. Они прокатились по Селькхиру стальным валом, яростно орудуя мечами и секирами, и пуская коней прямо на пытавшихся бежать селян, вопивших от страха. Гиганты, облитые стальной чешуей и восседавшие на казавшихся громадными жеребцах, они сметали все, оставляя за собой только разорение и изрубленные трупы.

  - С дороги, чернь! - Налетевший на застывшего посреди улицы Хофера воин замахнулся широким клинком, но ударить не успел. Крестьянин, едва ли сознавая, что делает, словно заправский пикинер, выбросил вперед вилы, и три заточенных до блеска зуба пронзили легкую кольчугу, с хрустом погрузившись в тело.

Всадник закричал, вываливаясь из седла под ноги Хоферу. Вилы так и остались в его груди, и мужик, не долго думая, схватил выпавший из рук своей жертвы меч. Хофер не был воином, хотя прежде и тренировался в замке своего господина, как и все прочие мужчины, под присмотром умелых дружинников. Но все же не война был основным ремеслом крестьянина, и потому он непривычно чувствовал себя с тяжелым клинком в руках, неловко выставив оружие перед собой.

Хоффер, еще толком не понимая, что происходит, огляделся, всюду натыкаясь на кровь и мертвые тела. Из-за соседнего дома показался еще один всадник в стеганом кафтане-жаке, подбитом холстом. Ему хватило доли мгновения, чтобы увидеть мертвого товарища и стоявшего над его телом мужика, уже завладевшего мечом.

  - Ублюдок! - Воин вскинул арбалет и рванул спусковую скобу, послав тяжелый болт точно в цель.

Выстрел был великолепен. Граненое жало впилось Хоферу в горло, и мужик, обливаясь кровью, повалился на вытоптанную землю.

  - Руби выродков, - яростно закричал стрелок, конь под которым вращался юлой. - Круши, бей!

Женщины и ревевшие от страха дети метались среди домов, преследуемые обезумевшими от запаха крови всадниками. Некоторые мужчины находили в себе смелость заслонить беззащитных от врагов, и гибли под ударами мечей, под разившими без промаха стрелами. Кто-то из воинов Рамтуса запалил факел, швырнув его на крытую дранкой крышу избы. Пламя мгновенно охватило дом, и из низкой двери навстречу восторженно улюлюкавшим всадникам выскочила истошно голосившая женщина. Взмыл над головами боевой топор, и крестьянка, захлебнувшись криком, повалилась под копыта боевых коней.

Грита, жена Хофера, тоже не смогла усидеть дома, и, вместо того, чтобы забиться в угол, укрыться в подполе, переждав нападение, она выскочила на обхваченную паникой улицу. И тотчас женщина увидела окровавленное тело своего супруга, подле которого лежал чужой меч.

  - Изверги, - Грита упала на колени возле бездыханного тела своео мужа, грозя кулаком проносившимся мимо всадникам. - Убийцы!

На бившуюся в истерике женщину наткнулся Улферт, вооружившийся пылающей головней. Его конь встал на дыбы, и наездник с трудом удержался в седле. А Грита, не видя ничего вокруг себя, схватил меч, который ей едва по силам было просто удержать, и неумело, неловко замахнулась на воина.