Выбор

Глухой лязг сталкивавшихся клинков и секир перекрывали крики раненых или просто раздавленных телами собственных товарищей воинов. Бой превратился в свалку, которой отныне невозможно было командовать. Перед глазами Улферта маячили спины сотен горцев, рвавшихся к уже, казалось, разгромленному врагу.

Всадники в нетерпении стискивали рукояти топоров и мечей, и кони, словно им передалось волнение седоков, пряли ушами, нервно всхрапывая. Только сам Улферт, казалось, совершенно спокойно наблюдал за тем, как гибнут в кольце врагов его товарищи. Лишь плотно сжатые челюсти да побелевшие костяшки пальцев десницы, сомкнувшейся на рукояти легкой секиры, выдавали его напряжение.

Капитан гвардии лорда Грефуса, особо отмеченный своим господином, казалось, просто боялся вступать в сражение. Но это было не так, и воин лишь ждал, ибо знал, что лишь точно выбранное для решающего удара время может сулить победу. Вот уже все горцы, возглавляемые собственными вождями, сгрудились вокруг стиснутых стальными челюстями альфионцев, из последних сил отбивавших не прекращавшиеся наскоки. И тогда Улферт, вскинув над головой боевой топор, громко скомандовал:

  - Копья к бою! Клинки вон! В атаку, рысью марш! - И сам, резким движением опустив удлиненное забрало шлема бацинета, вонзил шпоры в бока своего скакуна, первым ринувшись в бой.

Конница выходила из-под прикрытия леса, вытягиваясь узким клином, по обе руки от которого мчались легковооруженные стрелки, конные лучники. Эти последние обрушили на варваров, поначалу не заметивших нового врага, лавину стрел, стараясь как модно быстрее опустошить колчаны. Граненые жала впивались в незащищенные спины, и олгалорцы, крича от боли, падали на землю, орошая ее своей кровью. А на них уже накатывался вал тяжелой кавалерии.

  - Круши, руби, убивай! - Улферт, оказавшийся на острие стального клина, коротко замахнулся топором, сбивая бросившегося опрометью горца, а спустя миг копыта его жеребца впечатались в грудь еще одного чужака. - Вперед, в бой!

Конница прошлась по рядам варваров, точно стальная метла. Стальной клин, единый в своем порыве, рассек толпу горцев с той же легкостью, что остро оточенный нож режет теплое масло. Варвары метались перед латниками, пытаясь увернуться от ударов, сила которых была помножена на скорость мчавшихся во весь опор боевых коней, и гибли, пронзенные копьями, разрубленные едва ли не напополам мечами. А те, кому все же удавалось увернуться от клинков и лансов, не намного переживали своих братьев, становясь жертвами конных лучников, чьи стрелы в этот миг не знали промаха, а колчаны, казалось, стали бездонными.

Стремительная атака, едва начавшись, принесла победу воинам Альфиона, и еще миг назад торжествовавшие горцы теперь думали только о том, как живыми уйти с поля боя, для них в одно мгновение превратившегося в жестокую расправу. Но альфионцы, не ведавшие пощады, не желали отпускать своих врагов. И всадники, и скакуны бились одинаково яростно, сметая все на своем пути. Олгалорцы, внезапно атакованные страшными, непобедимыми рыцарями, почти не пытались сопротивляться. Жидкий строй варваров, выставивших перед собой короткие копья, был смят за одно мгновение, и латники Улферта, даже не заметив этой преграды, понеслись дальше, втаптывая в землю, разрубая и вздымая на копья оказавшихся на их пути врагов.

Удар рассек, разбил и прежде не отличавшееся войско Кланов на несколько частей, а затем строй альфионской кавалерии распался, и всадники принялись гоняться по равнине за уцелевшими после первого натиска врагами. Каждый рыцарь или сержант даже в одиночку представлял почти непобедимого бойца, которому не страшен был и десяток кое-как вооруженных горцев. Альфионцы с азартом метались по полю, порой выбирая для себя единственную цель, одного конкретного врага и долго гоняя его, прежде, чем сразить единственным ударом. Бой уже завершился, но избиение только началось.

Сам капитан направился туда, где, как он помнил, должен был сражаться Бранк Дер Винклен. Улферт верил, что отважный рыцарь еще жив, хотя понимал, что в такой бешеной рубке уцелеть было очень непросто.

На пути Улферта оказался могучий горец, затянутый в кольчугу. В этом варваре воин сразу распознал вождя. Он резко размахнулся, обрушив на горца свой топор. Противник Улферта попытался прикрыться большим щитом, украшенным изображением волчьей головы, но секира легко развалила щит пополам, заодно отрубив и кисть, державшую его.

Варвар закричал, нанеся несколько лихорадочных ударов топором, лишь пронзая пустоту, но следовавший за капитаном латник просто смял его своим конем. Горец упал, и подкованные копыта вмяли его грудь, так, что даже среди какофонии звуков сражения Улферт слышал хруст ребер.

А сам капитан едва успел удержать коня, по инерции чуть не врезавшегося в поредевший строй альфионцев. И в самой гуще его капитан увидел лежавшего на земле Бранка Дер Винклена, над которым склонился юный оруженосец рыцаря, еще не веривший, что выжил в этой свалке.

  - Что с ним, - спросил Улферт, склоняясь в седле. - Он мертв?