Выбор

Никитка садится на свое привычное место, а я замечаю, что наглец уселся на мое. Ладно. «Гостеприимство. Гостеприимство», — как мантру повторяю я.

Мне не стыдно за свою еду, и я уверенна, что получилось вкусно. За те годы, что мы прожили здесь с мамой, она поднатаскала меня в этом.

— Приятного аппетита! — желаю всем сидящим за столом.

— И тебе, мам!

Наглец замер с вилкой в руке и молчит. Я не могу считать его эмоции, но выражение такое, будто он в первый раз слышит подобное и не знает, что нужно ответить.

— Спасибо, — опускает глаза в тарелку. — И вам.

Максим некоторое время разглядывает содержимое своей тарелки, не решаясь пробовать. Потом переводит взгляд на меня, прищуривается и пытается что-то прочесть в моем лице.

— Надеюсь, я выживу?

Что? Да за кого он меня принимает? Хотя…

— Позже узнаем! — пожимаю плечами и берусь за свою вилку.

Наглец посылает мне ответную улыбку, полную страдания и страха, но подцепляет кусочек мясо и отправляет себе в рот.

Никита ковыряет вилкой рис, а Мистер «Дьявольские ямочки» с аппетитом уплетает мясо. Его тарелка уже наполовину пуста, что не скажешь о моей. Мне не лезет кусок в горло. Всё это слишком для меня: мужчина, ужинающий на моей кухне, его близость, так всполохнувшая мое собственное тело, сын, который смотрит с восхищением чуть ли в рот этому мужчине.

— А можно мне еще отдельно тушеное мясо и отдельно сваренный рис? — смотрю на пустую тарелку наглеца и понимаю, что он не наелся. Вот это здоровый мужской аппетит.

— К-конечно, — подрываюсь к кастрюлям и выгребаю остатки еды. — Вот, Никита, смотри, как должны питаться настоящие мужчины!

Это я сейчас так сказала? Не хватало еще, чтобы этот осел решил, что я считаю его «настоящим мужчиной». Ругаюсь на себя и со злостью шмякаю уже слипшийся рис в тарелку наглецу.

На его лице улыбка, ему весело. Ставлю перед ним тарелку и сажусь на место.

— Спасибо, — не сводит с меня глаз. Улыбается так пригаденько. — Значит «настоящий мужчина»?

И ведь знает, гад, что сейчас я не смогу ответить обратное, и пользуется этим.

— Конечно! Все спортсмены хорошо кушают, им нужны силы.

— Макс, ты тоже футболом занимаешься? — загораются глаза у сына.

— Нет, я пловец, — ах, вот оно что! Пловец. Как же я раньше не догадалась. — И твоя мама абсолютно права, правильное и хорошее питание-залог успеха. Так что ешь, иначе я твою порцию доем.

Никитка заорудовал вилкой так, как никогда ранее. Во так просто? Сколько я танцев с бубнами перетанцевала, сколько уговоров, спекуляций и шантажа конфетами и мультиками перепробовала, бесполезно.

— Мам, Макс, смотрите, я все съел! — гордо произносит сын, демонстрируя пустую тарелку!

Никитка встает, благодарит меня за ужин и очень близко подходит к нашему гостю.

— А ты посмотришь со мной еще Трансформеров? — шепчет сын на ухо мерзавцу так, будто их личный секрет.

Я напрягаюсь. Это выглядит настолько лично и сокровенно, что я чувствую себя здесь лишней и виноватой, что подслушала то, что сказано не для моих ушей.

Мужчина с потрясающими ямочками выглядит растерянным, его взгляд мечется от тарелки ко мне. Неужели Мистер «Мне на всех и на все пофиг» нервничает? Боится отказать ребенку или боится меня, что не разрешу и выгоню?

Я пожимаю плечами и даю права выбора ему, и тогда наглец едва заметно кивает головой.

— Спасибо, — все так же на ухо шепчет ему Никитка и уносится в комнату, оставляя нас одних.

Наша кухня маленькая, но сейчас она сжалась до микроскопических размеров, где ясно ощущается напряжение. Воздух вокруг нас наэлектризован и мне становится трудно дышать. Рядом с этим мужчиной.

— Спасибо, — одновременно произносим мы.

Смотрю на сидящего рядом мужчину, а он на меня. Я не понимаю, что происходит, но меня штормит, как подростка. Не знаю, куда деть руки, хватаю салфетку и начинаю рвать ее на мелкие кусочки. Кажется, мне самой нужен психолог, сейчас, вот в эту самую секунду, потому что то, что происходит со мной сейчас, необъяснимо.

Мерзавец наблюдает за салфеткой, чему-то своему ухмыляясь.

— Спасибо за ужин.

— Спасибо за сына, — черт, неоднозначно прозвучало, и я спешу себя поправить. — Ну в смысле, что убедил Никиту поесть. У нас с этим небольшие проблемы. Еще с младенчества.

Господи, Жукова, что ты несешь? Зачем ты это рассказываешь, ведь ему нет до этого никакого дела.

— Прости, не знаю, зачем я это тебе…вам… — кажется, я схожу с ума, а мой диплом психолога сгорает от стыда.

Мой поток несуразного бреда прерывает мелодия моего мобильника. Где-то из прихожей разносится трель, и я прошу Никитку принести мне его.

Сын прибегает на кухню, держа в одной руке мой телефон, а в другой….книгу.

— Мам, а это что?

Мой телефон разрывается, а на экране высвечивается имя Георгия Артуровича, и мне нужно срочно ответить, потому что просто так вне работы и тем более вечером Манукян звонить не будет.

— На работе подарили, — первое, что приходит в голову, бросаю я и выбегаю из кухни.

В принципе, я не соврала, книгу мне Даня подарил во время нашей с ним работы, но почему-то чувствую себя лгуньей.