Выбор

– Тем более. Даже на могилку некому прийти, если что случится.

– А как же контракт, чувство ответственности, долга наконец?

– О чём ты, Олежек? – Влад закатился в истеричном хохоте. – Какой долг? Какая честь? Дядюшка Линкольн – вот наши честь и долг. Ты в каком веке живёшь? Ау! Социализм уже как тридцать лет закончился. Очнись, наконец!

Я отвернулся от него, давая понять тем самым, что разговор окончен. В глубине души я понимал, что напарник прав. Но, с другой стороны, если все будут так думать и, что ещё хуже, вести себя, как же мы Родину завтра защищать будем? Стоп. А причём здесь Родина? Нет, здесь надо тщательно всё обдумать и принять взвешенное и единственно правильное решение. Чтобы завтра не было мучительно больно и стыдно за него.

Взрыв огромной силы сотряс машину и буквально подбросил её на несколько десятков сантиметров, развернув по оси градусов эдак на сорок пять. Нас с Владом припечатало к потолку. На пару секунд мы зависли, а потом со скоростью 9,8 метров в секунду шваркнулись об пол. Если бы не шлем, голова превратилась бы в лепёшку. Черти, пушку притащили что ли, или танк прямой наводкой херачит? В голове ещё стоял звон, как опять вежливо постучали по корпусу машины.

– Как дела, черти полосатые? – грабитель (а как их ещё называть?), казалось, улыбался.

– У нас всё в порядке. Не дождётесь, – Влад опять уступил мне право на переговоры.

– Что ж, воля ваша. Мы никуда не торопимся, так что подождём-с «до первой звезды».

Шутники, вашу ж мать.

Однако нас до утра больше не тревожили. Да и мы с Владом особо не разговаривали. По большей части спали – сил то не было. Рот пересох, губы потрескались. Невозможно сидеть или лежать. Тело ломит и болит – не то от удара, не то от обезвоживания. Кружится голова. Движения сделались замедленными. Глаза слезятся, веки с трудом удаётся разлеплять. А у Влада к тому же появились сильные боли в желудке.

Проспали мы почти до обеда. В полудрёме прошло ещё несколько часов. Ближе к вечеру, на очередной сеанс связи с грабителями выйти уже не было сил. Пренебрегая безопасностью, мы скинули шлемы, которые валялись где-то под ногами – лишняя одежда или предметы экипировки доставляли невыносимый дискомфорт. Влад даже боевой костюм снял. А зря.

Очередной взрыв можно сказать вывернул наши организмы наизнанку. Меня отшвырнуло на дверцу бронекапсулы. Голова не выдержала удара и треснула, как арбуз. Тёплая липкая струйка потекла вдоль лица, по подбородку и дальше вниз, прокладывая себе красную дорожку. Грудь превратилась в сплошной синяк. И упал я неудачно – прям на левую руку, которая неприятно хрустнула где-то в районе предплечья.

Владу «повезло» чуть больше моего. Его как доску приложило к потолку и потом к полу. Внутренности отбил это точно. Включая переговорное устройство харкал кровью.

– Мужики, всё. Можете выходить, – голос Валеры как глоток воды, как свежего воздуха. Освобождение. Конец мучениям.

– Почему так долго, Валера?

Влад разблокировал дверь, и я с трудом протиснулся в неё, пытаясь вылезти наружу. Сил откинуть дверь не было. Придерживая её одной рукой, я высунулся по пояс и в этот момент яркая вспышка ослепила меня. В тот же момент что-то обожгло плечо, откинув меня назад. Я провалился внутрь кабины, упав на спину. Дверь снова захлопнулась.

– Валера! – Влад от шока перешёл на визг. – Ты что творишь, твою мать!

– Влад, ты меня слышишь?

– Какого чёрта ты палишь по нам?

– Олег как?

– Живой.

– Предлагаю: добей его и выходи. Двести штук и свобода. Гарантирую – тебя никто не тронет.

– Так ты с ними заодно, ублюдок?

– И тебе рекомендую присоединиться.

– Ага. А если бы первым появился я? Значит вам всё равно кого валить, лишь бы дверь открыли?

– Нет. Из вас двоих он был слабым звеном. Ваши разговоры до сих пор пишутся и передаются на центральный сервер. Откуда автоматически пересылаются мне. А на сервере стираются. Поэтому я в курсе о ваших ночных беседах.

– Какая же ты сволочь!

– Хватит лирики. Итак третий день уже нянчимся. Пойми, максимум ещё день – и вы сами выползете. Ну, если только мочу свою не начнёте пить. Максимум два дня – и ты мне не нужен будешь. Решай сейчас. Пять минут времени тебе.

А боевой костюм выстрел в упор не держит. Плохо. Плечо задели. Надо будет заслоновским сказать потом, чтобы доработали экипировку.

– Влад, не выходи. Всё равно тебя в живых не оставят. Ты для них лишний свидетель и лишний рот.

– Олежек, но выбора нет. Валера прав. Через сутки мы сами дверь им откроем. Так лучше взять бабки, чем пулю словить. Ты как хочешь, но я выхожу. Выхожу из этой чёртовой машины и из игры. Ты со мной?

– Нет. И тебя не пущу.

Момент удара я не увидел. Но звёздочки посыпались из глаз большие и яркие. Нос растёкся в лепёшку, а рот превратился в месиво из зубов и кусочков прокушенного языка. Распухшие губы можно было увидеть без зеркала.