Выбор

И не надо думать, что вычисляют только тех, кто имя товарища Сталина зачеркнул. Вовсе нет. Всех вычисляют. Вот кто-то зачеркнул фамилию нового главы НКВД товарища Берия. Кто же на такое решился? А решился не кто иной, как любимец Лаврентия Павловича Берия директор Норильского металлургического комбината НКВД СССР товарищ Завенягин. Вай, как интересно. Вместе – друзья-товарищи, водой не разольешь, а как до тайного голосования доходит… Товарищ Сталин аж подпрыгнул, такое услыхав. Главное теперь, чтобы товарищ Берия случаем не пронюхал, какой у него любимец. Пусть товарищами остаются.

А Завенягину характеристика: старый чекист Завенягин все чистки прошел, все контроли, и вот тебе на – в демократию поверил, бдительность потерял, правом вычеркивать решил воспользоваться… Бывают же дураки на свете! Таких беречь надо. И на нужные посты расставлять.

А может, шаг такой вовсе не глупостью продиктован? Что это, отчаяние? Предсмертный протест? Расчет? Расчет на что?

12

Бани в тюрьмах Берлина – уж больно хороши. Чистота ослепительная, свет мягкий, воздух свежий, жар отменный. Сначала – мощный душ, потом чародея размяли-расправили, еще раз в душ поставили, после того – сухая парилка огнедышащая. С пивом. Пиво в маленьких зеленых бутылочках, бутылочки в бадье деревянной, во льду. Много бутылочек.

Чтобы меня превратно не истолковали, оговорюсь: баня такая – не для всех. И даже не для всех надзирателей. Баня для вышестоящего руководства – для начальника тюрьмы и тех, кто его проверять уполномочен. Баня влеплена между внешней стеной и кочегаркой. За внешней стеной – не улица берлинская, а еще одна тюрьма. Женская. Они как бы две разные тюрьмы, но под единой администрацией, с общими на две тюрьмы хозяйственными службами, чтобы две прачечные не держать или два рентген-кабинета. Потому тут, в районе командирской бани, втертой меж других строений, две тюрьмы как бы в единое целое сливаются.

Вот туда наш чародей и попал. Его почему-то быстро из разряда арестантов перевели в разряд проверяющих. Порядок в Берлине установлен крепкий – проверяющие могут нагрянуть в любое время дня и ночи. Потому в любое время дня и ночи баня та (не то чтобы спрятанная, но в официальный перечень тюремных помещений не вписанная) находится в десятиминутной готовности к приему любой комиссии. Только ворота растворяются, только машины комиссии в тюремный двор вкатываются, а тут в бане пары быстренько поднимают до соответствующих высот. И аттракционов в бане подготовлено на любой вкус в изобилии. И много в той бане разнообразных удовольствий вкусить дозволяется…

Банщик тюремный, доложу я вам, особая порода рода человеческого. Как попадают в банщики тюремные, мне знать не дано. Знал бы как, сам бы банщиком бутырским заделался. Но не знаю, потому низменным трудом сочинителя перебиваюсь.

Так вот: даже немецкие тюремные банщики и те чародея уважали.

– Отчего же его не застрелят?

– Так ведь пули мимо него летят.

– Кто же главнее, папа наш, начальник административно-хозяйственной части, или чародей какой-то?

– Сдается мне, чародей главнее. Может такое быть, что он главнее и самого начальника тюрьмы.

Присвистнули: если так, то его по полной программе развлекать надлежит, с девками-затейницами.

Но чародей спешил. Ограничился пивом. И пил немного. Только для утоления жажды. И повторял про себя: «Не уснуть! Не уснуть! Не уснуть!»

13

А что делать, если делегат съезда, воспользовавшись правом тайного голосования, вычеркнул великое имя из списка, но другого не вписал, автографа своего не оставил? Нельзя же одну черту автографом считать, и эксперты по почерку не помогут. Полагаться только на выводы тех, кто микродефекты ручки будет искать?

Нет, товарищи. Экспертиз несколько. И самая главная (куда от нее уйдешь?) – экспертиза пальчиков. Список кандидатов – на чудесной бумаге. Бумага из Швеции доставлена. Да не простая бумага – среди сотен сортов хорошей бумаги выбрали такую, на которой лучше всего пальчики пропечатываются. Как на стеклышке. Но ведь в типографии, когда списки печатали… Вот как раз нет. В особой ведь типографии списки печатали. Печатали с понятием. И в Кремль доставляли с понятием. И раскладывали по столам, опять же, – с осторожностью. Так что на момент выдачи списка делегату никаких отпечатков на листе нет. Теоретически на списке могут оказаться только пальчики товарища делегата – получил список, вычеркнул одного, вписал другого и в урну бросай. В чужие руки тот лист не попадет. И тут перед урнами избирательными соответствующие товарищи зорко смотрят за порядком. Главное, чтобы чужая рука листочек не лапнула.

Ну а девушка смешливая с парашютным значком, которая делегатам листы раздает, ее пальчики тоже останутся?

Этот момент учтен. Объясняю: во-первых, девушка – своя. Если бы ее пальчики и отпечатались, то разобраться легко: вот ее пальчики, а вот твои, товарищ делегат. Но не оставляет девушка отпечатков. Подушечки ее розовых пальчиков прозрачным лаком «S-4» покрыты. Из Франции лак доставлен. Работает она без перчаток, а отпечатков не оставляет.