Выбор

Посмотрел Холованов на фотографию в личном деле: красавец майор государственной безопасности с орденом на груди, со знаками различия армейского полковника. Потом на оригинал зрачки поднял. Нет сходства. Взяли человека всего тринадцать дней назад. Всего две недели не кормили, да и то неполные две недели, а он уже никак на свою фотографию не похож. Со скелетом больше сходства. Кормить его было незачем, все равно – расстрел. Результат: лицо не похоже на то, которое с фотографии смеется. Вдобавок ему еще и «черные глазки» сделали – расквасили морду до сплошной синевы с черными отливами. Из белого лица – черное. А волосы, наоборот, из черных смоляных – теперь белые, стариковские.

И по форме его не узнать: орден рвали – гимнастерку не жалели, а петлицы полковничьи вместе с воротом отодрали. Пороли его шомполами пулеметными, одежды не снимая, потому весь он в клочьях одежды и шкуры своей. Все это в крови ссохлось в единый монолит. Сапоги его командирские еще в день ареста охрана сдернула и загнала на Тишинском рынке. Вместо сапог солдатские ботинки стоптанные: грязные, рваные, вонь испускающие. Как положено – без шнурков. Тут два резона: чтоб не сбежал и чтоб не удавился. Не велено отсюда бежать. И давиться не велено. Рабоче-крестьянскую пулю слопай, если прописано, а сам своей жизнью распоряжаться не моги. Не ты ей хозяин.

– ФИО?

– Серебрянский Яков Арнольдович.

– Звание?

– Бывший майор государственной безопасности.

– Награды?

– Орден Ленина 31 декабря 1936 года.

– За что?

– За разоблачение бывшего наркома внутренних дел врага народа Генриха Ягоды.

– Кто к ордену представлял?

– Ежов и Трилиссер.

– Все сходится. Это вы, гражданин Серебрянский. Тогда так: вот вам пистолет… – достал Холованов из ящика стола и положил перед бывшим майором государственной безопасности новенький, вычищенный, но еще заводской смазкой пахнущий «ТТ». – …Вот патроны, – отсыпал горсть. – Не спешите застрелиться, не полюбопытствовав, зачем пистолет дают. Вот новая гимнастерка с новыми знаками различия и портупея. Фуражку, брюки и сапоги получите потом. Сейчас времени нет. Смертный приговор с вас не снят… Посмотрим, как дело обернется. А в звании вы восстановлены, более того, вам досрочно присвоено новое звание – старший майор государственной безопасности, по-военному – комбриг, у американцев это называется бригадным генералом. Время не терпит. Вот ордер на арест вашего бывшего начальника, врага народа Трилиссера. Из подчиненных Трилиссера формируйте группу захвата и берите его.

– Есть брать.

– На формирование группы захвата – десять минут. Двадцать семь человек из бывших подчиненных Трилиссера я вызвал. Они ждут. Выбирайте в группу захвата столько, сколько надо, и того, кто нравится. Выбор ваш. Остальных расстреляем.

– Понял.

– И еще: не вздумайте пить и есть. Вы истощены, и любая пища вас может убить. Сдержаться трудно, но я дал приказ вашей охране любую пищу у вас из рук выбивать. Вам сейчас рекомендован только бульон.

Звякнул Холованов в колокольчик, раскрылась дверь, пахнуло густым пряным запахом…

Новоиспеченный генерал НКВД рванул головой-черепом запаху навстречу. Его разбитые глаза примагнитило к серебряной кастрюльке, и кроме нее эти глаза больше ничего не видели, ноздри его дрогнули, он как бы… Грязные руки с перебитыми, распухшими черно-фиолетовыми пальцами судорожно ухватили стол… и мягко разжались. Молодого генерала НКВД повлекло в глубокий, затяжной голодный обморок.

15

Макар, новый сталинский палач-кинематографист, завершил рабочий день. К рассвету.

Встал зритель, поблагодарил Макара за работу и, раскланявшись, удалился удоволенный.

Остался Макар один. Выключил аппаратуру, ленты перемотал, в коробки уложил, развернул матрас. (У Макара на любом рабочем месте на всякий случай матрас припасен.) Жаль, одеяла с подушкой нет. Ничего, он привык и так. Куда в такую рань ехать? Метро закрыто, трамваи не гремят… Макар спал хорошо и долго всегда и везде, в любой позе, в любом положении, в котором его сон заставал. Если уснуть надолго не случалось, он мог отрубиться на одну минуту. Мог и на полминуты. Он мог спать на ходу, на бегу, в полете, в падении.

Укрылся бушлатом, ноги вытянул.

Ему снился расстрел девушки с большими, как у стрекозы, глазами.