Выбор

– Нет. Троцкого я не позволю убивать взрывом или пулей. Я не настолько добр, чтобы подарить Троцкому мгновенную смерть. Лучше послать человека с топором… У вас есть человек с топором?

– У нас есть.

– Вот и пошлите. С топором. Впрочем, вам, товарищ Холованов, не надо этим заниматься. Пусть этим займется НКВД. Там у них есть хорошие специалисты. Например, Серебрянский. Вы думаете, у Серебрянского есть человек с топором?

– У Серебрянского есть.

– Вот и хорошо. Пусть работает. Топором.

– Согласен. Но у нас за рубежом есть тысячи других врагов, которых мы должны уничтожать сами, не доверяя НКВД, и противотанковое ружье – великолепное оружие для этой цели.

– Вы так думаете?

– Товарищ Сталин, я в этом уверен. Во всем мире используются противотанковые ружья калибра обыкновенной винтовки. У немцев – 7,92. Наши конструкторы поднялись над винтовочным калибром, проскочили калибр крупнокалиберного пулемета – 12,7 и создали противотанковые ружья калибром 14,5 мм. Казалось бы, увеличение калибра незначительно, какие-то миллиметры, но такое увеличение калибра ведет к резкому повышению веса пули, начальной скорости и бронепробиваемости. У нашего винтовочного и пулеметного патрона вес пули 9,6 грамма при начальной скорости 880 м/сек, а у 14,5-мм противотанкового ружья пуля весит 64 грамма при начальной скорости 1012 м/сек.

– Вы, как я наблюдаю, товарищ Холованов, увлеклись этим делом.

– Увлекся, товарищ Сталин. Наши противотанковые ружья лучшие в мире по настильности, точности, дальности стрельбы, бронепробиваемости, надежности, простоте производства и применения…

– Вы собираетесь убивать бронированных врагов?

– Нет. Идея в другом: мощь такого ружья позволяет пробивать танки с легкой броней на дистанциях до километра, а мы используем мощь ружья и патрона не для пробивания брони, а для того, чтобы послать пулю на большое расстояние.

– Какое?

– До четырех километров.

– А точность?

– У противотанкового ружья очень длинный и очень мощный патрон, потому точность отменная. Кроме того, речь идет не о массовом производстве, а о небольшой серии. Промышленности надо заказать не огромные партии для борьбы с немецкими танками, а небольшую партию, но потребовать ювелирную тщательность обработки, как при производстве снайперских винтовок, и патроны изготовить с особым старанием. А стрелять будут мастера только со станка и только после курса спецподготовки.

– Что увидят наши мастера на дальности четыре километра?

– Все, если использовать мощную оптику.

– Каковы же размеры такого ружья и сколько оно весит?

– Над противотанковыми ружьями и у нас работают Рукавишников, Шпитальный, Владимиров, Симонов, Токарев, Дегтярев. Есть несколько приемлемых образцов. В общих чертах все образцы длиной два метра с небольшим. Вес – порядка двадцати килограммов. С оптикой, чехлом, патронами, инструментом – до тридцати.

– Слишком тяжело и громоздко.

– Согласен. Зато мы стреляем с такого расстояния, на котором нас никто искать не будет. В каждом отдельном случае заблаговременно создаем укрытие, потом производим единственный выстрел…

– Один раз стрельнете, а на следующий раз вас будут искать на дальности до четырех километров.

– Нет, товарищ Сталин. Существование такого оружия мы сохраним в секрете. Для этого мы разработали особую тактику: любые высокопоставленные люди проводят отпуска на берегах океанов, морей, озер, крупных рек, одним словом, у водоемов. Как правило, в таких местах есть горы или холмы. Мы прячем стрелка в горах или на холмах, откуда видна цель на максимальной дальности. Стрелок должен выбирать позицию так, чтобы позади цели было большое водное пространство. Это просто. При точном попадании бронебойная пуля с керамическим сердечником отрывает человеческую голову, дробит ее в мелкие куски, а сама летит дальше еще не менее километра. Если позади цели водное пространство, то пулю никто никогда не найдет и не сообразит, что же произошло. Впечатление такое, что голову просто разбила какая-то неведомая сила…

– Мне нравится ваша увлеченность, товарищ Холованов. Вы описываете разрыв головы очень образно, со знанием дела. Вы что, уже пробовали?

11

Рудольф Мессер прошел темным переходом, повернул за угол. Знал: за углом два полицейских. Без собаки. Выбора не было. Потому – вперед!

– Стой! Кто таков? Документ!

С ними Мессер не разговаривал долго. Он только задумался на мгновение, соображая, что сотворить. Раньше он отшибал своим врагам память. Надо попробовать что-нибудь новое: куда-нибудь их отослать. Подумал, куда именно можно их таких красивых послать. Можно и в Америку. Просто приказать им ехать в Америку, и они так, в полицейской форме, с резиновыми палками и пистолетами, пойдут на вокзал покупать билеты до Америки… Их, понятно, остановят и отправят куда следует. Но всю оставшуюся жизнь они будут рваться в далекую неведомую Америку, как лососи рвутся в верховья дикой, неведомой им порожистой реки, жертвуя жизнью.

– Вас, ребята, в Америку отправить?

Молчат покорно полицейские. Они готовы куда угодно. Хоть на Северный полюс. Хоть на Южный.