Выбор

… Осколки коньячной бутылки на мокром асфальте и голова Киры на моих коленях. Нелепо вывернутый, нависающий над ней радиатор не успевшего затормозить автомобиля. И тоненькая струйка крови медленно стекает с левого уголка ее губ…

Сон не цветной, но я знаю, что это именно кровь. Потому что так и было на самом деле.

Ни разу за двадцать лет я не видел в своих снах Киру живой. А сам сон был очень отчетливым и правдоподобным, несмотря на отсутствие цвета. Порой мне даже казалось, что я чувствовал запах пролитого коньяка из выроненной бутылки. Хотя трудно сказать — я с тех пор так ни разу и не пил коньяк. Его запах слишком уж плотно ассоциировался у меня с запахом крови. И наоборот…

Первое время я просыпался от этого сна с сильно колотящимся сердцем. Потом немного успокоился. И теперь, увидев тот же сон, я просто открывал глаза и тихонько шептал про себя: «Я тебя не забыл…» Точно так же я поступил и сейчас…

Время приближалось к восьми утра, и чувствовал я себя достаточно отдохнувшим. Рейс в 10.20, так что времени у меня было навалом. Я успел отправить посылку, позавтракать и попрощаться с портье. И ровно в десять уже поднимался на борт самолета.

Рейс был колумбийский, и меня слегка изумила обходительность персонала. В последний раз я был в Великой Колумбии семь лет назад и воспоминания об этой стране сохранил не очень-то радужные. То же можно было сказать и о поездке. Впрочем, тогда я летел в Медельин, штат Новая Гранада. Может быть, венесуэльские линии обслуживаются более культурно? Но поднявшись на борт самолета, я понял причину их почтительного обхождения.

Милена, очевидно, привыкла жить с размахом. Как оказалось, она заказала нам два билета в отдельную каюту. У меня даже мелькнула мысль предложить ей оплатить стоимость своего билета — что ни говори, а место в отдельной каюте стоит в шесть раз дороже, чем в первом классе. Но я быстренько отогнал от себя эти провокационные порывы. Хочет лететь в каюте — пусть сама и платит. В конце концов, она тоже лицо заинтересованное…

Разговаривать с Миленой мне не особенно хотелось, да она и не пыталась вести беседы. Милена забилась в уголок каюты, забравшись с ногами в кресло, и уткнулась носом в книжку. Я скосил глаза и посмотрел на обложку — молодой мужчина в черном плаще с заколкой в виде серебряной розы разрубал короткой тяжелой шпагой какого-то отвратительного крылатого монстра. Все понятно. Георгий Железное. Вообще-то я такую сказочную фантастику не люблю, но эта его серия мне почему-то нравилась. Во всяком случае — первые пять книг. Не знаю, чем у них там в Амбере закончилось дело, потому что шестой роман я уже осилить не смог.

Я откинул кресло и развалился в нем. Хорошо, что я отоспался. Что ни говори, а столь частая смена часовых поясов кого угодно выведет из равновесия. Когда же мы окажемся в Каракасе? Ого! Раньше, чем вылетели! Бред, конечно, но если хорошенько подумать, так оно и есть — вылетели мы двадцать минут одиннадцатого, а прилетим двадцать минут десятого.

Я принялся обдумывать наш с Миленой визит к ее подруге — единственному сетевику, кроме Раттоля, которого Милена знала. Кстати, надо будет уточнить, как правильно сказать: «сетевик» или «сетевичка»?..

Конечно, я предпочел бы иметь дело с более спокойным человеком, нежели молодая женщина из Колумбии. Знаю я эту испанскую вспыльчивость. Но чем богаты, тем и рады…

По прибытии я сразу же понял, что вежливость стюардесс была показной и рассчитанной на иностранцев. Потому что нам с Миленой устроили такой шмон, какой не устраивают туристам и в Австралийской Республике.

Прежде всего нас погнали менять наличность — на территории Великой Колумбии не рекомендовалось иметь при себе иностранную валюту. В кармане у меня было около семисот франков, что равнялось приблизительно восьми тысячам местных разноцветных боливаров. Я слегка опешил, получив на руки целую охапку этих радужных банкнот. Нет, мой бумажник все их явно не вместит!..

К тому времени таможенники уже расправились с моим чемоданом и сосредоточенно размышляли, стоит ли разбирать по винтику мою переносную ЭВМ. Очевидно, два места в качестве ручной клади показалось им слишком большой роскошью. Мне неимоверных трудов стоило убедить их, что этот «чемоданчик» — всего лишь ЭВМ. Они продолжали сомневаться даже после того, как я для демонстрации запустил им игровую программу. Мне запомнилось высказывание одного усатого таможенника, заявившего: «А вдруг это все-таки бомба? Видишь, как бабахает!..»

Их французский был еще хуже, чем мой испанский, который я не знал совершенно. Поэтому я имел неосторожность произнести несколько слов по-русски. О-о-о! Русский язык эти ребята знали превосходно! Особенно хорошо им удавались разнообразные вариации мата — даже я не все понял из того, что они говорили! Но так или иначе, а общий язык мы нашли и дело пошло быстрее.