Выбор

— Быстрее, Пестролапка, — скомандовал Пышноус. — Вылизывай его да посильнее!

— Он дышит? — испуганно охнула Синегривка.

У нее оборвалось сердце, когда Пышноус не ответил.

— Что?

— Теперь дышит, — проурчал Пышноус и, подхватив малыша, положил его рядом с Синегривкой.

Она почувствовала под собой теплый и влажный комочек. Дрожа от облегчения, Синегривка наклонилась и обнюхала своего сына. Он пах лучше всего на свете.

— Красивый, — прошептала она.

И тут ее скрутила новая волна боли.

«Еще чуть-чуть», — пообещала Белогривка.

— А вот и кошечка, — воскликнул Пышноус, подкладывая ей под бок второго котенка. — Кажется, остался еще один.

Следом на Синегривку обрушилась новая, последняя схватка, и она, тяжело дыша, откинулась на подстилку.

— Отлично! — поздравил ее Пышноус. — Еще один котик! И все трое сильные и здоровые.

«Ты умница», — еле слышно прошептала Белогривка.

«Спасибо тебе», — мысленно ответила Синегривка. Крепко обвив хвостом своих котят, она прижала их к животу. Как только малыши начали сосать, воспоминания о недавней боли растаяли, словно страшный сон.

«Желудь! У нас два сыночка и дочь».

Зашуршала ежевика, и в детскую протиснулся Дроздовик.

— Как она? — спросил он.

— Синегривка в полном порядке, — радостно объявил Пышноус. — Только что родила трех здоровеньких котят. Два котика и кошечка.

Дроздовик довольно замурлыкал, и Синегривка едва не расплакалась от благодарности к нему. Она решила никому не говорить, что Дроздовик — отец ее котят, но почти все Грозовые коты все равно были уверены в этом. Все это время Дроздовик свято хранил ее тайну, и если кто-то из соплеменников заговаривал с ним о скором появлении котят, он спокойно кивал и говорил, что это большая радость для всего племени.

Дроздовик наклонился и обнюхал котят.

— Я буду горд стать им отцом, — еле слышно произнес он.

У Синегривки заныло сердце.

— Ты самый лучший друг, — шепнула она в ответ.

— Как ты их назовешь? — спросила Кривуля, вылезая из своего гнездышка.

— Темненькая кошечка пусть будет Тучка, — промурлыкала Синегривка. — А вот этот серый крепыш — Камушек.

Она давно решила дать детям имена, связанные с рекой.

— А вот этот? — спросил Дроздовик, поглаживая кончиком хвоста маленького светло-серого с белыми пятнышками котенка.

— Мошка, — сказала Синегривка.

— Ах, Синегривка, — пошевелил усами Пышнуос. — Что же ты не дала отцу назвать хотя бы одного малыша? Ты всегда была слишком решительной, всегда делала, что хотела.

Синегривке показалось, что целитель особо подчеркнул последние слова. В его глазах светилось любопытство.

«Прости, Пышноус, — подумала она. — Ты всегда был добр ко мне, но это моя тайна, и я не хочу делить ее с тобой».

Она снова склонилась над котятами и принялась вылизывать их влажную шерстку.

«Если бы только Желудь мог их увидеть!»

Маленькая головенка Камушка была похожа на голову Желудя, а вылизывая Мошку, Синегривка вновь почувствовала под языком гладкую шерсть Желудя.

«Я буду любить их за нас обоих!» — пообещала она.

Прижав детей к себе, Синегривка закрыла глаза и уснула.

Прошло полмесяца. Густой снег укутал лагерь Грозового племени. Синегривка с тревогой следила за своими котятами, которые с радостным писком возились в снегу, гоняясь за снежинками.

«Вдруг малыши замерзнут и простудятся?»

— Может быть, загнать их в детскую? — спросила она у Кривули.

— Котята намного крепче, чем кажутся, — успокоила ее королева. — Следи за ними и, если увидишь, что носики у них побелели, тогда сразу тащи внутрь.

Синегривка по очереди оглядела носы своих котят — они были розовые, как ягодки. Малыши скакали по снегу, ловя друг друга за хвосты. Ветерок и Мышка, которые были на целых три месяца старше, развлекались тем, что время от времени бросались снегом в котят, и с невинным видом отворачивались, когда те начинали хныкать.

Змеезуб и Ветреница расчищали от снега вход в лагерь. Остролап на вытоптанном пятачке возле крапивы учил Рыжелапа и Искролапу боевым приемам. Светлая шерстка Искролапы почти сливалась с белым снегом. Солнцезвезд и Вихрегон брели через снег к тому месту, где обычно возвышалась куча добычи.

— Ничего не осталось, — разочарованно вздохнул Солнцезвезд, опускаясь на задние лапы.

— Ничего не поделаешь, — кивнул Вихрегон. — Будем посылать патрули до тех пор, пока хоть кто-нибудь не поймает пусть даже самую маленькую мышку.

Он с тревогой покосился в сторону детской.

— В последнее время даже королевы заметно похудели.

Пышноус тащил охапку целебных трав в палатку старейшин.

— Все в порядке? — окликнул его Солнцезвезд.

— Да, — ответил целитель, не выпуская из пасти свою ношу. — Хочу убедиться, что здесь все по-прежнему.

Он кивнул Гусохвосту, вылезавшему из-под ветвей поваленного дерева.

— Ну как, устроился?

— Что? — рассеянно переспросил старик.

— Я говорю, удобная у тебя подстилка?

— Да, все нормально, — пробормотал Гусохвост, выходя на поляну.

Пышноус скрылся в палатке старейшин.