Выбор алианы

– Это какой-то изощренный способ поиздеваться? Далива, ты зачем пришла? Порадоваться, что отшил меня? Валяй, радуйся. А потом проваливай!

– Мне не радостно, Фьярра. Мне страшно. За Скальде, – припечатала ее сиятельство, сделав акцент на драконьем имени.

Имени, которое в моем сознании теперь сопровождалось долгим «пи» или его нецензурными оригиналами.

– И ты явилась сюда делиться страхами с той, которую ненавидишь?

– Ненавижу, – согласилась отвергнутая мисс я-вся-такая-растакая. – А его люблю. И хочу понять, какие чувства испытываешь к нему ты.

Такие, что не выразить словами. Приличными.

– Скальде сделал свой выбор. Значит, посчитал Ариэллу более достойной.

– Говорю же, дура. – Далива приблизилась ко мне, не разрывая зрительного контакта, нависнув надо мной удавом, гипнотизирующим свой завтрак. – Не понимаешь, почему выбрал другую? Не понимаешь, почему назвал ее имя? Да он боится, Фьярра! Сходит с ума. Не только из-за магии. Из-за страха, что убьет тебя. Алиану, которую полюбил. Идиотку, которая так легко готова от него отказаться!

– Это он отказался от меня.

Не знаю, какие слова обожгли больнее: те, что выкрикнула она, или те, что с трудом выдавила из себя я.

– А ты и рада была поджать хвост и убежать, чтобы забиться в свою нору. – Теперь уже д’Ольжи стояла ко мне вплотную и резко цедила фразу за фразой, как будто по лицу кнутом хлестала. – За любовь, Фьярра, надо бороться. За счастье надо бороться. Бороться надо за себя! Я боролась до последнего. И продолжила бы. Не сомневайся, уничтожила бы тебя. Но, – горько усмехнулась она, – оказалось, что я ему не нужна. Мне просто стало не за что сражаться. В сердце Скальде не осталось больше для меня места. Я стала для него призраком, прошлым, о котором он предпочел забыть. Невидимкой, которую не замечал. Я для него умерла. В тот самый день, когда в Ледяном Логе появилась ты. Жаль, не сразу это поняла. Только зря себя мучила.

Далива спешно отвернулась, пряча глаза или то, что в них неожиданно блеснуло. Подошла к столику, на котором в лучах солнца переливался цветным стеклом графин с водой. Налив немного в бокал, сделала большой жадный глоток. Пальцы ее сиятельства дрожали, грудь часто вздымалась, на щеках пламенел румянец.

Одно из двух: или она, в отличие от меня, непревзойденная актриса, или действительно так сильно распереживалась.

– И все же я здесь. Отвергнутая им при всех. Скальде мог предупредить. Знал, каким это станет для меня ударом, но ничего не сказал.

Ни когда мы гуляли по развалинам храма, взявшись за руки. Ни когда сидели у пруда и я к нему доверчиво прижималась, а он обнимал меня за талию. Ни когда вернулись в замок. Ни даже вчера накануне праздника.

Смолчал.

Графиня снисходительно улыбнулась:

– Ты, Сольвер, глупая девочка. Еще ребенок. Стоишь тут, обиженно надув щеки, и гладишь по шерстке свое уязвленное самолюбие. Отверг при всех? А ты переступи через гордыню и назови его при всех своим мужем. Но конечно, проще шмыгать сопливым носом и упиваться своей обидой.

Будь я алианой, ни на секунду не задумалась бы о том, какой сделать выбор. Скальде стал бы мне мужем, и я бы его спасла. А ты… – снова «проглотила» она «жука». – Наверное, ты просто его не любишь. А если что-то и испытывала раньше, так то было ненастоящее. Навеянное привязкой.

Умом понимала, д’Ольжи просто меня провоцирует. Но каждое слово врезалось в сердце осколком битого стекла, выжигало во мне остатки равнодушия.

– Я мечтала, чтобы Скальде выбрал другую. Не тебя. А услышав, как он назвал своей ари эсселин Талврин, поняла, насколько ты ему дорога. Фьярра, в глубине души ты – его выбор. Его единственный выбор. А еще шанс выжить. Не думаешь же ты, что ари просто так кричали? Безразличен тебе Герхильд, ну так подумай о своей подруге! О милой Ариэлле. Ей тоже позволишь умереть? А она умрет. Заледенеет этой же ночью! Но может, ты просто струсила? Испугалась за свою бесценную шкуру? Пусть уж лучше подыхает подруга.

В висках стучала кровь, отчего графиня и мебель, выраставшая у нее за спиной, подернулись багровой пеленой.

– Хватит! – восклицание вырвалось из груди с каким-то животным рычанием. – Дура, идиотка, эгоистка, трусиха. Ты уже как только не изгалялась, меня оскорбляя. Я поняла твою позицию, Далива. А теперь ты пойми мою: мне надоело постоянно приносить себя в жертву! Ради всех и каждого в этом мире! А уж принести себя в жертву ради мужчины, который то с ума по мне сходит, то холоден со мной и смотрит как на пыль со своих сапог… Который сначала говорит, что ему нужна только я, и тут же ночью тра… целует, в общем, тебя…

Резкий вдох; нам обеим было тесно в этой комнате, и воздуха на двоих не хватало.