Выбор без сожалений

Итак, проделав всю необходимую работу, отец пометил на карте несколько мест, где мне нужно было самому установить пару петель, после чего разделил наши припасы примерно поровну и ушёл в другом направлении. Всего я насчитал около пятнадцати ловушек и, прикинув в голове, подумал: «Если быстро управиться, можно ещё успеть заскочить к Оливеру, ему как раз нужна была моя помощь». Закинув сумку на плечо и взяв в руки карту, я пошёл в сторону реки, где мне предстояло провозиться большую часть времени. В этой части леса обычно мало кто охотился — отец всегда знал места, до которых еще не добрались другие охотники, поэтому мы всегда возвращались домой с большим уловом.

Проставляя ловушки одну за другой, я и не заметил, как быстро у меня закончился провиант. В животе уже начало заметно урчать, поэтому я собрал все вещи в сумку и пошёл в обратную сторону, надеясь на предусмотрительность и дальновидность отца, который всегда оставлял часть еды «на всякий случай». Пройдя немалую часть пути, я вдруг наткнулся на куст с чёрной смородиной, ветки которого буквально ломились от изобилия ягод. Собрав небольшую горсть себе в руку и положив ещё столько же в карманы, я побрёл дальше, периодически кидая в рот сладковато-кислые плоды. Доставая очередною порцию смородины, я случайно заметил, как из штанов выпал небольшой сверток. Подняв с земли скомканную бумажку, я вдруг вспомнил, как нашёл её утром под кроватью у Эмили, когда соскребал оттуда кашу. Сначала я хотел её просто выбросить, но потом произошло столько всего, что это просто вылетело у меня из головы. Неожиданно во мне взыграло любопытство, и я решил посмотреть, что на ней было написано. Развернув бумажку, там оказалось целое стихотворение, явно написанное в порыве чувств и какого-то необъяснимого волнения, которого я никогда не наблюдал — или просто не смог увидеть? — в Эмили.

День за днём я вижу облака, что проплывают мимо моего окна,

И каждый день я остаюсь одна, чтоб насладиться тишиной сполна.

Скажи мне, где тут справедливость? И где моя вина, что силой страшной оказалась я наделена?

Молчишь. С тобою не поговоришь.

Как хорошо, что я не одинока, что обо мне заботится семья,

Однако правда в том, что …

Неожиданно я услышал хруст ломающихся веток, доносившийся со стороны ручья. Повернувшись в сторону звука, я обнаружил, что по другую сторону берега стоит одинокий олень, неизвестно откуда взявшийся в этой части леса. Обычно они не приближались к деревне, предпочитая уединённые места подальше от людей, поэтому обнаружить его считалось большой удачей. Положив листок со стихами обратно в карман, я медленно потянулся одной рукой за спину, доставая оттуда заранее приготовленный лук, а второй аккуратно вытащил стрелу, чтобы не спугнуть животное. Натянув тетиву до упора и затаив дыхание, я выжидал удобного момента, чтобы выстрелить, как вдруг олень, словно уловив чужое присутствие, повернул голову в мою сторону.

Я тут же почуял неладное, что-то в его облике не давало мне покоя, словно это был и не олень вовсе, настолько неестественным он казался. Лишь спустя некоторое время до меня дошло, что у него были красные глаза. Его пристальный взгляд словно проникал мне в душу, и по какой-то причине я не мог заставить себя отвернуться от него. Я вдруг осознал, что уже достаточно долго смотрю на него не моргая, из-за чего глаза начало жечь. Не в силах ничего разглядеть, я с трудом осел на траву и схватился за голову, которая начала гудеть из-за непонятно откуда взявшихся голосов: «Ей не скрыться… Джулиан… никому из вас…». Последним, что я помню, был сильный удар головой о землю, а следом — темнота.

Глава 4

Я открываю глаза и вижу перед собой непроглядную тьму. Она обволакивает меня со всех сторон и мне кажется, что я растворяюсь в ней. Со временем перед глазами начинают мелькать какие-то блики, они инородные, чужие, им здесь не место. До меня постепенно доходят еле различимые звуки, и я трясу головой в надежде от них избавиться. На секунду все прекращается, однако вскоре я уже чувствую, как кто-то касается моего плеча и зовет по имени. Глаза сами по себе начинают медленно разлипаться, и я тут же закрываю их в попытке спрятаться от ослепительно-белого света.

— Джулиан, как ты себя чувствуешь, — кто-то настойчиво пытается разбудить меня, однако я продолжаю лежать неподвижно, словно это поможет сохранить то чувство невесомости, в котором я пребывал некоторое время назад, — Джулиан, ты меня слышишь?

— Судя по его реакции на свет, он уже пришел в себя и просто продолжает притворяться спящим.

— Мередит, оставь своего брата в покое, ему нужно время, чтобы оклематься.

— Но он лежит так уже шесть часов, мама до сих пор ужасно за него волнуется, неужели я могу позволить ему и дальше прохлаждаться в постели?