Выбор человека

Я прямо посмотрел в глаза полковнику, надеясь так продемонстрировать открытость.

– Так точно товарищ полковник.

Полковник едва заметно кивнул глядя на меня. Словно получил чему-то подтверждение.

– Откуда у тебя синяки на роже и почему кулаки сбиты?

– Кулаки, на них отжимался, а синяки, так пол был скользкий, я упал, – всё так же прямо смотря в глаза, сразу выдал подготовленную легенду.

Полковник снова чему-то слегка кивнул, когда я закончил нести чушь. Он несколько раз провёл рукой по уху, словно снимая висящую там лапшу и спросил.

– Ты сам в такую ахинею веришь?

– Виноват, не понял вопроса.

– Вот частично сказал правду, точно виноват, в нападении на служащих отдела снабжения. Некоторые из них уже подали соответствующие рапорты, – полковник достал из ящика стола пачку рапортов и потряс ими в воздухе, – печальна твоя судьба, прокуратура загребёт за год до выпуска и стоила ради этого 4 года учиться?

У меня по спине пробежали мурашки, ноги ослабли, кажется, даже лицо слегка побледнело, от командиров это изменение не укрылось.

– Алексей, полковник и я не верим, что налёт твоя идея, наверняка тебя втянули. Курсант ты хороший, и мы не хотим, появления в твоей жизни проблем, – примирительно сказал майор Павлов, – и других ребят подставлять не хотим, нам и так всё известно, нужны лишь организаторы, зачем тебе страдать из-за нескольких мудаков? Скажи, кто всё устроил и сможешь пойти как свидетель, а дальше вернёшься к семье через год обучения.

Я осмысливал происходящее, если хоть один снабженец стуканул нам крышка. Хотя нет, вряд ли, на плац вывели первый и второй курс вместе с нами, а значит, они искали не нас конкретно, а тех, у кого есть побои. Будь донос сразу бы пришли к нам. А рапорты, которые мне показали? Хотя, что я видел? Передо мной лишь потрясли стопкой бумаг и что там написано мне неизвестно. Какой вывод? На понт берут, надеются, я сам всех сдам!

– Виноват, не понимаю о чём вы, – продолжил прикидываться дураком.

– Курсант вы меня за идиота держите, хотите вместе со всеми срок получить? – рявкнул полковник.

Под его испепеляющим взглядом я вжал плечи и опустил глаза к полу. Блин откуда в нём столько силы, вроде уже старый сухой дед, скоро на пенсию, а я как кролик перед удавом, из чего таких делают?

–Лёш не надо врать, – снова примирительно сказал майор Павлов, – на самом деле нам твои показания как таковые не нужны. Мы уже знаем, что организатор Евгений, так же знаем, как ты пытался его отговаривать, всё знаем. Сейчас лишь отбираем тех, кто не пойдёт под трибунал. Я уговорил полковника помиловать из моей роты курсантов, которые согласятся пойти свидетелями, судьба же Евгения уже решена. Ему светит дисбат, это не обсуждается, а тебе и другим ребятам нет смысла влетать вместе с ним.

От сказанного меня пробрало холодом, они и вправду всё знают. Дисбат это не шутка, несколько лет по сути каторжных работ, потом штрафбат, а после него списание в запас на гражданку. Там уже низкий социальный статус, закреплённый на несколько лет и отметка в личном деле родственников, что в их семье воспитан преступник, а это грозит уже им проблемами, вроде трудностей получения новых льгот и устройства на престижную работу.

Твою ж мать, ну нафига я повёлся, мог же остаться в роте и вообще не хотел никого бить, меня утянули за компанию. Ведь пытался Жеку остановить, заставить одуматься. Ну что ему мешало согласиться со мной, а теперь ему дизель светит и мне тоже. Почему я должен сидеть вместе с ним за его грехи?! На мне вины нет, а Жеке полезно будет мозги вправить на дизеле.

Вздохнув тяжко, собрался рассказать, всё как есть и подписать всё, что нужно, как вдруг мой взгляд заметил надпись в рамке над головой полковника «Общая победа, общее поражение» и осёкся на полуслове.

С первых дней службы нам вколачивали, что мы единое целое и у нас общие победы и общие поражения, нет понятия «не моя вина», если мне не нравилась идея бить морду снабженцам, то должен был остановить всеми силами, а раз стали судить, то и наказание мы должны понести вместе, до конца.

– Не понимаю о чём вы! – бросил я сглотнув.

Тело пробрала дрожь, самому страшно от сказанного.

Мысленно собрался, готовясь к новому наезду от полковника, но он, прищурившись, окинул меня взглядом с ног до головы, после внимательно смотрел в глаза примерно минуту, выдержать его взгляд было не просто, пришлось отвести глаза. Я видел, как внутри него идёт внутренняя борьба, словно он взвешивает мою жизнь на невидимых весах, после чего кратко бросил.

– Вон.

Меня вывел солдат с роты охраны, посадив в актовом зале вместе с другими допрошенными, и так же запретил переговариваться.

В течение нескольких часов допросили всех, и мы полностью заполнили помещение. Прождали ещё несколько часов, прежде чем пришёл полковник и приказал вернуться в расположение.

Так я не понял, нас сажают или нет? Что происходит?

Мы вернулись в казарму, уже собираясь лечь спать, так как команда отбой была дана примерно час назад, но майор Павлов приказал четверым с наряда зайти к нему в кабинет. Походу прессовать будет.