Выбор девы войны

- Так и будет, сэр Вейжон, - сказал сэр Ярран с нескрываемым удовлетворением. В отличие от других сотойи, сидящих за столом, он лично испытал арбалеты Конокрадов с принимающей стороны, и ему это ни капельки не понравилось. Остальным не хватало глазомера этой конкретной цели, но он и Трайанал оба видели это со стороны стрелков в предыдущих кампаниях в Вурдалачьих пустошах. - И я надеюсь, что никто не воспримет это неправильно, но мне приходит в голову, что во всем этом огромном мире нет никого, кого я предпочел бы видеть несчастным.

- О, не думаю, что кто-то собирается спорить с вами по этому поводу, сэр Ярран, - сказал Юргаж. Они с Ярраном впервые встретились меньше недели назад, но было очевидно, что они во многих отношениях родственные души. Теперь, когда он злобно улыбнулся разведчику сотойи, большая часть его прежней скованности исчезла. - Что касается меня, то я родился и вырос в Тралте. - Его улыбка осталась прежней, но глаза стали гораздо мрачнее. - У нас было больше опыта, чем мне хотелось бы помнить, с упырями, да, и троллями, если уж на то пошло, пересекающими нашу границу. - Он покачал головой. - Есть больше, чем несколько Кровавых Мечей, которые думают, что сжечь дотла всю Вурдалачью пустошь - замечательная идея, независимо от маршрутов по каналам или без них!

- Думаю, мы все можем согласиться с этим, генерал, - сказал принц Юрохас. Юргаж посмотрел на него, и принц пожал плечами. - Возможно, нас и отделяет река от собственно Вурдалачьих пустошей, но мы потеряли из-за них больше лошадей, крупного рогатого скота и детей, чем кому-либо из нас хотелось бы помнить. - Он покачал головой, выражение его лица было таким же мрачным, как и глаза Юргажа. - Не думаю, что найдется хоть один сотойи, каким бы... неоднозначным он ни был по отношению к вашей Конфедерации, который не поднимет кружку в сторону Харграма в тот день, когда голова последнего упыря будет где-то насажена на пику.

- Да? - глубокий голос князя Аршама был грубым, даже немного хриплым, из-за слишком большого количества приказов на слишком многих полях сражений. Он несколько секунд задумчиво смотрел на брата короля Сотойи, затем медленно улыбнулся. - Хорошо, - сказал он. - Честно говоря, ваше высочество, бывают моменты, когда я менее уверен, чем князь Бахнак, в том, как все это в конечном итоге сработает, но приятно знать, что есть по крайней мере одна вещь, с которой мы все можем согласиться.

- На вершине Равнины Ветров есть те, кто, несомненно, лелеет еще больше сомнений, чем вы, ваше высочество. - В голосе Юрохаса не было и следа иронии, когда он вернул Аршаму почетное обращение. - И это даже не учитывает тех, кто активно выступает против всего, чего пытаются здесь достичь ваши люди и барон Теллиан.

Он оглядел собравшихся за столом совета на лицах, которые внезапно утратили всякое выражение при виде вод, в которые их неожиданно занесло, и мрачно улыбнулся.

- Есть пределы тому, что может сделать даже король перед лицом укоренившейся ненависти... и глупости, - сказал он. - Я уверен, что вы и князь Бахнак обнаружили то же самое со своей стороны. Но это не мешает этому оставаться глупостью, и наступает время, когда это необходимо изменить. Во всяком случае, таково мое мнение. И, - он спокойно встретил взгляд Аршама, - моего брата тоже.

Глаза Аршама блеснули, и его уши слегка откинулись назад. Это было все, что он позволил себе показать, но Вейжон сделал глубокий, незаметный вдох и почувствовал, что другие за столом делают то же самое. Как бы открыто и откровенно Юрохас ни обсуждал проект канала и даже все будущее человеческих отношений градани с Теллианом и Базелом, он старался избегать всего, что могло быть истолковано как безоговорочное заявление о поддержке от имени короля Мархоса. Никогда не было никаких сомнений в том, на чьей стороне собственные симпатии Юрохаса, но все всегда понимали, почему король не мог быть настолько открытым... при условии, конечно, что он когда-либо действительно оказывал такую поддержку, как его младший брат. Но теперь я задаюсь вопросом, был ли он на самом деле уполномочен говорить это? задумался Вейжон. Но, конечно же, он не сказал бы этого без одобрения Мархоса! Я знаю, что многие люди считают его импульсивным или даже безрассудным, но я также знаю, что репутация - это маска, фасад, который он строит так же тщательно, как Базел строил свою маску "деревенщины". Даже так, хотя...

Он посмотрел на Юрохаса, приподняв одну бровь, и принц посмотрел на него в ответ, а затем слегка кивнул.

Томанак, это было официальное заявление. Возможно, для очень избранной группы, но это был сам Мархос, говоривший с Аршамом и Бахнаком, если уж на то пошло! Интересно, было ли это настоящей причиной, по которой король вообще позволил ему прийти в качестве "наблюдателя"?