Читаем Выбор Донбасса полностью

На вершине возле стелы видны люди.

К группе завуча подходит Галина Леонидовна.

Увидев её, к ним направляется и Иван Палыч.


Галина Леонидовна. А где Зиночка?

Завуч. Наверху — с 11–м «Б» стелу красит.

Галина Леонидовна. А физрук, рабочие?

Завуч. С другой стороны, на монументе, тоже с «Б» классом.

Галина Леонидовна. Боже ж ты мой! Я ж говорила школьников наверх не пускать!


В этот момент к ним подходит Иван Палыч.


Иван Палыч. Да вы не волнуйтесь, товарищ директор! У стелы пока красят лишь кольцо. На монумент — рабочие Ильина, детвора на подхвате.

Галина Леонидовна. Я надеюсь… Долго ещё?

Иван Палыч. Так высота, страховать надо. За завтра закончим, поди.

Завуч. Физрук обещал, как рабочие со стремянок докрасят, то ребят подключить… быстрее пойдет.

Галина Леонидовна (к Иван Палычу). Что с остальным?

Иван Палыч. По плану. С понедельника пригоню «петушка» — уклоны террас подравняем да ямок с траншеями набьем.

Галина Леонидовна. А грунт?

Завуч. Артём обещал за сегодня все ходки сделать — вон забор снимаем.

Иван Палыч. Часть земли можно будет сразу завезти, как трактор закончит. Остальное в два ковша при посадке поднимать, иначе никак.

Галина Леонидовна. А успеем?

Иван Палыч. Да… Хорошо бы, конечно, в три ковша… но, вот, хотя б два дали.


Ярослав, воткнув лопату в землю, зло смотрит на разговаривающих учителей.


Ярослав Мазурюк. Смотри, Стасян — Цианидовна прискакала. Всё, как наседка… контролирует! Никак не накомандуется.

Стас. Ей положено — праздник у тётки.

Ярослав Мазурюк. Ага… надо было своих рожать, а не чужим мозг выносить.

Стас. Та расслабься, Ярик. Что тут нам осталось джампить?!


На площадку тяжело заезжает самосвал с горой груженый черноземом. Учителя суетятся, собирают школьников.


Завуч. Так! Девочки, банки с краской — закрываем! И все стоят здесь — перерыв. Не отходить никуда, я сказала! (кричит группе Стаса и Ярослава.) Мальчики! Забрали лопаты — все отошли к турникам. Быстро, быстро! Ярослав, не задерживай…


Из притормозившего самосвала выпрыгивает Артём. Подходит к Галине Леонидовне и Иван Палычу.

Машина разворачивается и медленно сдает задом к снятой секции забора. Один из техработников, отложив инструменты, сигналами помогают ей маневрировать.

Машина вываливает грунт. Идет поднятая с земли пыль.

Самосвал подает громкий звуковой сигнал.

Артём машет водителю рукой, отделяется от руководства и быстро, почти бегом идёт к машине.

К нему наперерез направляется Ярослав. Сзади спешат Стас и еще несколько парней.


Ярослав Мазурюк (на ходу, не доходя до Артёма). Слы, чувак ты долго тут всех грузить будешь?!


Не дошедший несколько шагов до машины Артём останавливается.


Артём Гайтанин (недоуменно). В смысле?

Ярослав Мазурюк (накручивая себя). В смысле, ты уже достал всех своим трудовым подвигом!


Артём пожимает плечами, отворачивается и подходит к самосвалу.

Ярослав делает было рывок к нему, но его перехватывает Стас и еще один ученик.

Второй парень становится между Ярославом и Артёмом.


Стас. Стоп–стоп–стоп… стоять всем!


Артём поворачивается к ребятам.


Ярослав Мазурюк. Ехай, давай! Я тебе еще устрою. Тоже мне герой выискался.


Самосвал нетерпеливо подает второй звуковой сигнал.

Артём не дослушав, залезает в кабину.

Самосвал выезжает с площадки.


ИНТ. АКТОВЫЙ ЗАЛ ГИМНАЗИИ — ДЕНЬ

Общее собрание выпускных классов. На сцене Галина Леонидовна, завуч и классные руководители. Артёма в зале нет.


Галина Леонидовна. Нет, я просто хочу понять, как вы — ученики нашей гимназии — опустились до такой низости?!

Завуч. Позор просто…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги