Выбор Донбасса

На перекрестке у «Метелицы», бывшей базы Моторолы, как всегда при виде авто вздыбился асфальт — лупанули из гаубицы. Не успела в безветрии осесть дымная корявина, — неподалеку от неё рядком три вспышки, разрывы мин. Артист давил на газ, трофейный «кореец» мчал нас, не капризничая, у остановки, сразу за перекрестком чуть сзади нас — едва слышно скрежетнул по корпусу осколок — легла четвёртая мина. Уже выкатив на безопасное место, мы с Артистом вспомнили, что в этот раз перед выездом не перекрестились. Синхронно выдохнув: «Господи, помилуй»! — осенили себя крестным знамением.

Когда уже у госпиталя круто разворачивались, Большой, хрипя, стал заваливаться на меня, и я увидел: белые пятна витилиго на его лице, шее и руках исчезли, растворились в естественном телесном цвете, а бледность от потери крови не таила смерти…

— …Корреспондент, куда мы едем? На укров не напоремся? Гони быстрее…

— Сказали держать строго на север. Бойцы Поэта недавно здесь проезжали, отзвонились, всё чисто.

Коран — легкораненый боец, которого выделили мне в сопровождающие, нервничал, а я — ликовал. Свершилось то, о чём несколько недель тому мы и мечтать не смели. С потерями страшными, мясо с себя до костей сдирая, но — мы протиснулись по узенькому коридору к российской границе, и грезилось: уже в самом скором времени Новороссия станет явью. «Жизнь без победы хуже любой войны», — вспоминались мне слова юного снайпера, которому во время вылазки разворотило из «Утеса» бедро, нога висела непонятно на чём, а он стянул её ремнём и полз всю ночь к нашим позициям. В те дни у меня наконец-то появилась качественная камера, боевых сцен я наснимал на полноценный фильм, а ещё затрофеил в точности такой же, какой был у нас в Славянске Ssang Yong Rexton и предвкушал, как возрадуется такому подарку Артист. Слева в заполыненной степи мелькали редкие островки кустарника, справа — в знойном мареве янтарились вангововские подсолнухи, позади трофейного «джихад-мобиля» косматился кометный хвост золотисто-сиреневой пыли.

— Стой, Корреспондент. Смотри!

Притормозил, смотрю, леденею: двое, вынырнули из подсолнухов, один совсем рядом, второй дальше — с нацеленным на нас РПГ. Водитель из меня был никакой, ни сдать назад и рвануть резко вперед я не мог, да и самый опытный водитель не смог бы, учитывая расстояние до гранатомётчика…

— Коран, номер с трофея забыли мы снять… Может, оно и к лучшему… Выходим спо-кой-нень-ко… Действуем по си-ту-а-ци-и…

Сначала нам повезло. В открытую дверь донеслось: «Кто такие?» — «Кто-кто? Свои, — ответил я чужим голосом, внутренне готовый ко всему. И добавил раздражённо: — А пароль спросить не надо, воин?». За спиной автоматчика мелькнула в подсолнухах фигура в тропическом камуфляже с жёлтой на руке повязкой: они, как и мы, уже всё поняли…

Коран хлестанул по десантникам двумя короткими очередями и, пригнувшись, метнулся к зарослям кустарника. Я — следом, боковым зрением отметив: гранатомёт у них не сработал! Ура! Резвости моего спринтерства зигзагами по пересеченной местности наперегонки со вззззиииикающими над ухом пулями с риском нарваться в «зеленке» на растяжку позавидовал бы самый быстрый человек планеты, трехкратный чемпион Олимпийский игр Усэйн Болт. Дабы не смущать Усэйна и уменьшить риски, я нырнул под куст, развернулся, открыл ответный огонь. Чуть левее, за шиповником отстреливался Коран. Одного из десантников мы явно уложили. Из лесополосы за дорогой выперла отмеченная двумя вертикальными белыми полосами бронемашина и… Пронзённый очередью из 30-миллиметровки «джихад-мобиль» превратился в багрово-черный пузырь, в огненную братскую могилу седьмого, павшего на этой войне моего телефона, четвертой видеокамеры (сотни снятых в боях историй сгинули!) и третьего блокнота, исписанного так, что буковки в нём от тесноты визжали, и, казалось, при захлопывании разлетались со страниц как осколки…

Горящий Ssang Yong Rexton стал ориентиром, заработали наши миномёты и две укровские БМП, утюжа подсолнухи, прикрываясь лесополосой, драпанули.

— Корреспондент, пойдём, глянем, что там. Трофеи должны быть. — Шагая к лесополосе, обернулся: — Ты что в землю врос? Боишься? Пойдём!

Опаленный знакомым предчувствием, кого и каким я увижу — что я мог ответить ему? Всякой в душе в миг зачатия открывается всё, что случиться с нею в земной жизни, но уже тогда она надеется Создателя перехитрить.

— Пойдём…