Выбор Геродота

В вертикальной скале зияли черные дыры. Сквозь щели жердяного навеса просвечивало небо. Раскрытые настежь двери впускали ветер в затхлые пещеры. Из трещины над стропилами доносился писк ласточек.

Токсоты втолкнули Паниасида под крышу. Щеколда глухо звякнула, нарушив безысходный покой тюрьмы. Фигуры на полу зашевелились. К новичку повернулись лохматые головы.

Со всех сторон послышались голоса. Один из арестантов начал клянчить у него хлеб. Другой дружелюбно предложил хлебнуть воды из тыквы. Третий спросил про игральные кости.

Когда от стены поднялась мрачная фигура, остальные заключенные отпрянули в сторону. Похожий на ожившую скалу человек присел перед новичком на корточки.

Дыхнув вонью, прошипел с варварским акцентом:

— Что есть?

Паниасид опешил. Чтобы посмотреть незнакомцу в лицо, ему пришлось поднять голову.

— Ничего.

— Плохо, — огорчился верзила. Потом ущипнул галикарнасца за плечо: — Будешь моей женой.

Паниасид даже не успел ничего подумать. Руки сами толкнули варвара в грудь.

Тот опрокинулся назад. Поднявшись, схватил галикарнасца за голень. Паниасиду показалось, что ее сжали кузнечными клещами. Он отбивался другой ногой, пока верзила тянул его к себе.

Охранники с руганью отперли дверь. На арестантов посыпались палочные удары. Досталось всем, но, чтобы скрутить варвара, потребовались усилия трех человек. Дикарь ворочался на земле, закрывая лицо ладонями и глухо рыча.

Наконец избиение закончилось. Снова звякнула щеколда. Паниасид обхватил руками голову. С разбитого лба текла кровь, из-за боли под ребрами вздохнуть полной грудью не получалось.

Арестанты со стонами разбредались по пещерам. Паниасид наугад сунулся в черную дыру. Из выгребной ямы в углу несло смрадом. У стены скорчились едва различимые силуэты.

Он улегся на прелую солому, вытянул ноги. Мысли в голове путались, накатило глухое отчаяние. Что с Геродотом? Куда его повезли? А этот мохнатый урод — чего привязался? Горбоносый… По виду не скиф, скорее всего колх.

Когда боль в боку улеглась, галикарнасец забылся тяжелым беспокойным сном. Проснулся внезапно — от удушья: кто-то зажимал ему рот. Навалившееся тело казалось каменной глыбой.

Сорвав с лица чужую руку, Паниасид резко вдохнул. Пахнуло знакомой вонью. В лицо ткнулась жесткая, как щетина, борода. Варвар тяжело хрюкал, мусоля его лицо губами. Галикарнасец замолотил кулаками. Бесполезно — с таким же успехом можно было лупить по туше дохлого дельфина.

Колх снова зажал ему рот. Паниасид шарил по земле в надежде найти камень. Но пальцы лишь скребли сухую глину. Внезапно от стены качнулась тень. В ладонь галикарнасца ткнулось что-то плоское и острое.

Он резко махнул рукой, всадив обломок кости в горло варвара. Тот захрипел, забился в судороге, затем обмяк. Паниасид почувствовал, как теплая кровь заливает ему грудь…

Утром охранники выволокли труп колха на террасу. Паниасида снова избили. Так он и лежал под навесом до полудня — обессилевший и униженный.

Арестанты время от времени давали галикарнасцу глотнуть затхлой воды. Когда перед ним поставили миску с нарубленным корнем мальвы и листьями редьки, он даже не пошевелился.

В полдень от театра к десмотириону направилась группа афинян. Галикарнасца под руки вывели на террасу, усадили под скалой.

— Узнаешь меня? — спросил Эпихар.

— Да, — еле слышно прошептал Паниасид.

— Твое письмо я утром передал Кимону. И представь себе: прочитав его, стратег сразу приказал вытащить тебя из тюрьмы и привести к нему. Даже отправил за тобой форейон. Что же ты за птица такая? — Магистрат не мог скрыть удивления.

— Где Геродот? — Казалось, собственная судьба Паниасида не волнует.

— Пока у меня. Но Кимон хочет видеть вас обоих. М-да-а…

Эпихар с сомнением осмотрел грязную одежду галикарнасца.

— Сначала тебя надо привести в порядок — помыть, постричь, обработать синяки и заштопать хитон. А вечером он нас ждет. Сам встать сможешь?

Паниасид с трудом поднялся. Рабы помогли ему одолеть лестницу. Магистрат и свита вернулись к театру, где их ждали лошади. Взвалив шесты форейона на плечи, носильщики не в ногу зашагали по улице…

Улица Треножников терялась за Акрополем. Лачуги Мелите сменились богатыми дворцами Кидафенеона. Галикарнасцы в растерянности стояли перед виллой Кимона. Рабы устало опустились прямо на вымостку. Одного тут же отправили к нимфею за водой.

Роскошный портик высился среди памятников хорегам, чьи воспитанники победили в хоровом агоне. Место престижное… Хотя чему тут удивляться — именно таким и должно быть жилище наследника тирана Херсонеса Фракийского.

Паниасид несколько раз грохнул бронзовым кольцом в дверь. Узнав имена гостей, привратник впустил их в прихожую. После омовения ног галикарнасцы прошли в андрон.

От тимиатериев исходил тонкий аромат благовоний. В центре мозаичного пола Геракл душил немейского льва. Мускулы героя вздулись, он изо всех сил сжимал шею хищника, а тот в агонии широко раскрыл пасть.

Увидев вошедших, хозяин отложил в сторону свиток, энергично встал с клисмоса. Пока галикарнасцы устраивались на лежанках, рабы расставляли трапедзы.