Выбор Клеопатры

Выйдя из машины, я включила брелоком сигнализацию и спокойным шагом направилась к особняку. Внутри меня начала подниматься волна возбуждения. Таня, возьми себя в руки, ты мандражируешь, а эта нервозность может помешать делу. Разве ты забыла, что идешь сюда, потому что хочешь облегчить свой крест? Вспомнила. Вот, уже лучше…

При входе сидел охранник и внимательно наблюдал за всеми желающими попасть на проповедь к отцу Николаю. Моя скромная персона не вызвала у него никакого интереса, зато он проверил металлоискателем некоего гражданина, прижимающего к себе раздутую борсетку и пугливо озирающегося по сторонам. К счастью, никакой «бомбы» при том дядечке не оказалось, и он прошел следом за мной в гардероб. Сдав свое пальто, я поднялась на второй этаж и оказалась перед дверью с табличкой «Актовый зал».

— Проходите, скоро начинаем, — сказала мне миловидная женщина в строгом деловом костюме. — Вы ведь у нас в первый раз?

— Да, — ответила я, зашла в зал и села на крайнее место в последнем ряду.

Надо сказать, что зал был практически полным. По моим беглым прикидкам, слушать проповедь собралось человек этак пятьдесят. Вскоре на невысокую сцену вышел из-за кулис маленький человечек лет пятидесяти. Он был одет в обычный серый костюм, правда, без галстука. Сложив руки на груди, Николай обвел присутствующих беглым взглядом и изрек:

— Здоровья вам, братья и сестры! Я целую неделю ждал этой встречи, и мне есть что вам сказать. — То ли голос проповедника был хорошо поставлен, как у драматического актера, то ли в зале была превосходная акустика, но каждое слово отца Николая было отлично слышно даже в последнем ряду. — Я познакомился вчера с человеком, и он пожаловался мне на то, что удовольствие, за которым он погнался, обернулось для него несчастьем, а выгода, которую он обрел ценой неимоверных усилий, обернулась для него невосполнимой потерей…

«Начинается, — подумала я, — вот так, оказывается, обрабатывают здесь людей. Неужели никто не догадывается, ради чего эта проповедь?» Наверное, никому из «крестоносцев», кроме меня, естественно, даже в голову не приходило, каков подтекст речей Николая. В зале царила тишина, никто из слушателей даже не переговаривался. Правда, изредка раздавались звонки мобильных телефонов, не отключенные по забывчивости отдельно взятыми гражданами. Но они тотчас замолкали. От скуки я закатила глаза к потолку и узрела среди рожков хрустальной люстры камеру видеослежения. Тогда я стала искать другие камеры, и это меня на какое-то время развлекло.

— …Я сказал ему, что можно удержать достигнутое в жизни, находя радость в сложившейся судьбе, а также избегая полного погружения в такие пороки, как вино, секс, богатство и тщеславие. Пороки растрачивают ваши духовные силы…

Нет, Николай, это ты растрачиваешь понапрасну мои духовные силы! Не пора бы сразу пустить по кругу поднос, собрать пожертвования и быстренько разойтись? К чему терять время на эти красивые фразы?

— …Крест! Каждый несет свой крест, и только от вас самих зависит, насколько он будет тяжел…

Ну до этого я уже сама додумалась, но вот что дальше-то? Таня, соберись, хватит скучать. Не достаточно просто отсидеть эту нуднейшую лекцию, надо как-то установить связь между убийством Шорникова и организацией «крестоносцев». Может, познакомиться со своим соседом и после лекции порасспрашивать его о том о сем?

Я посмотрела на того дядечку, который при входе нежно прижимал к себе борсетку — он и сейчас не выпускал ее из рук. Наверное, в сумочке была очень крупная сумма денег. Нет, этот товарищ слишком очарован отцом Николаем, смотрит на него почти как на ангела во плоти, а от моих коленок отодвигается, как черт от ладана. Ну и не больно-то надо! Есть кандидаты помоложе и поинтересней, например, вон тот брюнет в синей толстовке… Поди ж ты, оглянулся! Значит, почувствовал взгляд. Симпатичный, пожалуй, им я и займусь. Нет, ошибочка вышла. Кажется, это внедренный охранник. Он так и водит по залу взглядом — не замышляет ли кто-либо что-либо недозволенное. Наверное, были прецеденты… Эх, развеселить бы эту честную компанию, например, бросив в отца Николая тухлым яйцом! Что это он, сволочь такая, про женщин плетет?

— …и я сказал ему: тебя погубила необузданная, недостойная страсть к женщине. Люби сначала бога, потом свою жену…

Ладно, шутки шутками, проповеди проповедями, но делать что-то надо! Я снова мысленно отключилась от лекции и стала размышлять о том, как бы мне остаться в этом особнячке на ночь и навести шмон в архиве. Никак, Таня, никак, здесь охрана на высоком уровне, значит, надо действовать как-то иначе, например, через проповедника.