Выбор Клеопатры

— Не беспокойтесь, угощать меня не надо. Мне нужна только информация, если вы, конечно, ею располагаете…

— Может быть, я что-нибудь да припомню по твоему делу, — не без лукавства заметила Васильевна. — Только память, конечно, не та, что прежде. Надо таблетки от склероза купить, а денег на них не хватает.

Второй намек был уже таким толстым, что не обратить на него внимания было просто невозможно.

— Не беспокойтесь, частные детективы платят за информацию.

— Сколько? — тут же осведомилась пенсионерка.

— Надеюсь, вас не обидит мой скромный аванс, — сказала я и вынула из кошелька пятьсот рублей.

Бабулю, естественно, не обидело мое коммерческое предложение, она взяла новенькую купюру, потрогала ее пальцами, посмотрела на свет, убедилась в ее подлинности и сказала:

— Чего в коридоре стоишь? Проходи в зал, устраивайся, где тебе удобно будет.

Я с удовольствием приняла это предложение и устроилась на диване.

— Ты за Олю или против нее? — вдруг спросила Васильевна так, будто речь шла о спортивных пристрастиях, типа за «Спартак» я болею или за «Динамо». Бабушкина непосредственность начинала мне нравиться. Люблю неординарных людей!

— Конечно, за Олю и за ее мужа.

— Какого мужа?

— То есть что значит — «какого»? За Евгения Викторовича. Или у нее еще мужья есть?

— Слушай сюда. — Старушка села за стол, погладила рукой кипенно-белую скатерть и сказала: — Сейчас я тебе все по порядку расскажу. Конечно, Олюшка просила держать язык за зубами, но я думаю, что молчать не надо. Не знаю, что сейчас у Сологубовых произошло, но ясно же, что не зря милиция к ним приезжала. А все это из-за Валерки…

— Какого Валерки? — спросила я, начиная подозревать, что поторопилась улучшить финансовое состояние бабушки. За деньги Васильевна может столько басен понаплести, что самого дедушку Крылова переплюнет.

— Валерка — это первый муж Ольги. Примерно год назад из чеченского плена его освободили. Он там, горемычный, почти пять лет промаялся. От него все это время ни слуху ни духу не было.

— А как он туда попал?

— Поехал к деду на похороны на Кавказ и пропал. Правда, один раз позвонил, сказал, что миллион за него требуют, но откуда у Олечки этот самый миллион? Нет, она суетиться начала, какую-то сумму раздобыла, только больше никто с ней не созванивался. Год прошел, два прошло, три, а от Валерки ни весточки… Ольга тут с Женей познакомилась, сошлись они, а потом признали Валерку погибшим, и Оля с Женей расписалась, вскоре и Гришенька родился. Они свои квартирки малогабаритные на двухкомнатную в этом доме выменяли, и тут я с ними и познакомилась.

— То есть вы сами с этим Валеркой знакомы не были?

— Не перебивай! — строго сказала Васильевна. — Иначе собьюсь. Значится, так, сначала я Машку нянчила и ведать не ведала, что она не Женькина дочь. Он ведь ее удочерил. Потом Оля на работу вышла, я и с Гришей сидеть стала. И вот однажды гуляю я с детьми во дворе, а напротив нас на скамейке мужик пристроился и все пялится на Машку и пялится. Я подумала, что это охальник какой, и от греха подальше увела детей домой. Оля вечером с работы пришла, на ней лица нет, плачет… Она уже несколько дней была такая расстроенная, но молчала. Короче, нашла я к ней подходы и все разузнала. Вот тогда-то она мне про первого мужа и рассказала… Освободили его, значит, из плена… Вернулся он в Тарасов, домой сунулся, а там другие люди живут. Он — к родителям, те померли. Тогда бедолага в больницу отправился, в которой Оля работала, там они и встретились… Короче, стал первый муженек про дочь спрашивать, про новый адрес… Ольга и так крутила, и эдак, а потом сказала, что снова замужем, что Маша другого человека своим отцом считает… Тот как взбрыкнет! Ребенка отдай, жилплощадь отдай! Месяца два такая катавасия длилась, страшно вспоминать. Короче, дело кончилось тем, что Женя с Олей купили Валерке небольшой домик в деревне, жить-то ему где-то надо! А на квартиру, даже однокомнатную, денег у Сологубовых не было…

— И что Валерка? Его удовлетворило такое решение?

— Вроде бы он поначалу даже рад был домику, а потом стал настаивать на том, чтобы Машке о нем рассказали.

— И что рассказали?

— Не знаю. У нас с Олей конфликт пошел, она мне денег задолжала, а мне зачем забесплатно с ее ребятишками сидеть? — Васильевна поискала в моих глазах понимания, и я не поскупилась на это чувство, согласно кивнула ей. — Мне другие соседи работу предложили, я и сказала об этом Сологубовой. Оля со мной постепенно расплатилась, а детей отдала в садик.

— А вы знаете, в какой именно деревне купили Валерке домик?

— Говорю же, память плохая, на таблетки денег не хватает.

— Это вы со мной так торгуетесь?

— Нет, действительно вспомнить не могу. — Васильевна изо всех сил старалась делать вид, что вспоминает. — Пожалуй, домик даже не в деревне купили, а в черте Тарасова, по-моему, в поселке Рокотовка. Да, точно там.

— А Валеркину фамилию вы случайно не знаете?

— Знала, но забыла. Говорю же, память неважная.

— Вспомните, пожалуйста.