Выбор королевского дознавателя (СИ)

Матери пока не говори. Пусть свыкнется с предыдущей новостью. Не хочу, чтобы она сгоряча сделала Ви гадость. Моя лазтана хоть и мягкая, но откровенного вреда не простит. А им как-то придётся уживаться в будущем. О свадьбе с Ви я пока не заговаривал, но сам понимаешь, это уже дело решённое. Как вернусь, начну подыскивать дом.

Мы с Ви на Урруне, в столице. Хочу посмотреть лично на этого заместителя военного министра. Ты не поверишь, насколько тут людно! Я нарочно не стал пользоваться связями, чтобы наше прибытие не смогли соотнести с агентурной сетью в Эртзамунде. Даже предположить не мог, что в гостиницах не будет мест. Заморозил Ви, она чуть не заболела. Тут страшный холод. И всюду эти пёстрые халаты. Но готовят вкусно, этого не отнять. Хотя гаст мы пока не пробовали, и желания приобщиться нет.

Впервые за все эти годы подумываю о долгом отпуске в компании Ви. В общем-то, даже уезжать никуда не обязательно, достаточно будет кровати и кухни.

Аршес

от второго дня опорретана

между 6973-м и 6974-м годами

Ирла Уррун

Арш,

Прими мои искренние поздравления. Новость неожиданная, но теперь хотя бы понятно твоё маниакальное стремление эту Виолу защищать. Надо думать, шанс допросить её с пристрастием и узнать побольше о Цилаф я упустил.

А ведь чуял, что нужно было вмешаться. Могли бы разыграть маленький спектакль: я бы пытал, ты бы спасал. Жаль, что эта светлая мысль мне в голову не пришла раньше.

Что касается Гаиза Нагусира — будь осторожен. Не лезь на рожон. Твоё инкогнито — довольно рискованная затея. Что если эрты узнают, кто ты? Сразу говорю, что если тебя возьмут в плен, я за твою счастливую задницу больше двух доблонов не дам. И то второй лишь потому, что мать проест мне плешь, случись с тобой хоть что-нибудь.

Счастливого праздника!

Преисполненный братской любви и совсем немного — зависти,

Аркет

от второго дня опорретана

между 6973-м и 6974-м годами

Ирла Нагусса

Капитула двадцать первая, о связи

Я крепко обнимала Аршеса и боялась дышать слишком резко. Любое движение гайрон расценивал как попытку сбежать. Мой мужчина прижимал меня к себе так сильно, что по телу разливалась сладкая боль. Возражала ли я? Ни капли. До меня не сразу дошло, что происходит, но когда догадалась, что гайрон признал меня своей лазтаной, чуть не свихнулась от счастья. Мой. Только мой. Навсегда. Сердце заходилось в бешеном стуке, ноги затекли в непривычной позе, хотелось пить, но я скалилась в безумной улыбке, прижимаясь к совершенно невменяемому от близости гайрону и захлёбывалась собственническим ликованием.

Гладила короткие синие пряди, напряжённые мышцы плеч, широкую спину и упивалась обладанием.

Когда ардана немного отпустило, он принялся сбивчиво бормотать признания в любви вперемешку с извинениями. Приняла и те, и другие. Весь остаток ночи он был пронзительно нежен. Мы уснули, тесно прижавшись друг к другу, греясь под большим тёплым одеялом. Дрова в печке давно прогорели, и в домике снова похолодало. Но почему-то от этого стало даже приятнее. Будто под одеялом родился наш новый, особенный мир, и никакие холода и невзгоды ему не грозили.