Выбор Кота

Израненный и измученный, Валентайн нашел ответ в своей боли. В его памяти всплыли лица. Он увидел Молли, Карлсонов, Саттона, щедрого владельца свинофермы. Линду, которая лишь несколько часов именовалась миссис Поулос, и хнычущего младенца из лагеря в Ригъярде. Донну с ее сынишкой — дитем войны. И молодых грогов, которые возились с человеческими детенышами возле колодца в анклаве Штайнера. Он вспомнил Ан-Ха и его Золотых. И Джослин Хенд-рикс. И кто из них ради кого должен быть принесен в жертву?

На сей раз его голос прозвучал твердо:

— Убей меня, Иуда!

— И это будет бесславным концом рода Валентайнов. Ты взойдешь на свою Голгофу в полном одиночестве.

— А ты, Генерал, разве не одинок в своем бункере?

Генерал не смог вынести усмешки на лице Валентайна. Он сорвал бинты, и кровь опять потекла по лицу Кота.

— Ладно, пусть ты победил меня в бою, то есть победил того, кого я уполномочил сражаться от своего имени, что, в общем, одно и то же. Давай оставим этот вопрос философам. Но что лично мне от этого? Ты что, вправду полагаешь, что причинил тем самым мне какой-то вред? — спросил он, и глаза его зажглись непривычным огнем. — Ты правда так думаешь? Вся твоя патетическая речь не более чем жалкий плевок в урагане страстей. Между прочим, я мыслю в масштабе тысячелетий. И именно поэтому была отстроена эта база — вовсе не ради одной-единственной кампании в штате Небраска, а для того чтобы взять под контроль целый континент. Для того чтобы выбрать, вырастить и натренировать симбиозную пару, требуется не один год. Я начал этот проект задолго до твоего рождения и знал, что меня ждут препятствия посерьезнее тех, что ты создаешь. Мудрость куриан и моя расторопность доказали, что система работает. Люди контролируют Жнецов, уже лишенных слабостей и зависимости от тех инопланетян, которым они подчиняются. И это самое главное, сын мой. Я доказал, что раз это можно проделать с одним, то так же можно поступить и с сотнями, тысячами других.

Дверь открылась, и вошел еще один подстриженный, облаченный в кожаную форму Золотой. Он почти тащил умирающего адъютанта. Золотой что-то сказал своим соплеменникам на родном языке.

— Прошу прощения, сэр, — извинился он. — Похоже, что в гетто грогов назревает восстание. Нам без промедления следует спрятаться в убежище.

Валентайн взглянул на запыхавшегося гонца и вздрогнул.

Бывший монах устало вздохнул и кивнул. Валентайн выдержал взгляд Генерала.

— С точки зрения логики здесь все в порядке. Но мне сдается, что кто-то постарается воспользоваться вашими промахами. Похоже, вы совсем не разбираетесь в тех существах, которых собирались приручить.

— Что-что? — успел проговорить Генерал, прежде чем Ан-Ха вонзил свои острые когти в его горло. Разъяренный гигант подхватил Генерала и швырнул изо всей силы.

Стул, к которому был прикован Валентайн, перевернулся. Но ему все равно удалось увидеть уникальное зрелище — бессмертный человек был намертво забит существом, выступившим в качестве орудия возмездия. Шестью ударами Ан-Ха превратил Генерала и его адъютанта в сплошное кровавое месиво. Причем Генерал оказался слабее своего подчиненного, он свалился уже после третьего удара.

Гроги-охранники отпрянули от вздрогнувшего Генерала, как будто он еще способен был собраться с силами и подняться после заданной трепки. Но это были всего лишь последние судороги. Охранники обменялись с Ан-Ха несколькими словами и бросились в его объятия.

Золотой тяжело дышал после перенесенного напряжения.

— Ты сам на себя не похож, мой Дэвид. Дай-ка я тебе помогу.

Его мохнатая морда склонилась над Валентайном. Сознание ускользало, как бы Дэвид ни пытался его удержать.

Соберись. Ощути боль. Почувствуй запах крови. Услышь орудийные выстрелы. Где они, кстати?

— Что ты сказал охранникам? — еле слышно спросил Валентайн.

И тут в коридоре раздались выстрелы.

— «Если ты не совершил греха, будешь прощен». На моем языке это звучит более романтично. Надеюсь, я тебя этим не обидел?

Грог напряг мускулы и разорвал сковывавшие Валентайна наручники.

Дверь отворилась, и в проеме возникла Алиса Дювалье, облаченная в форму «Ломаного креста». Латы придавали ей нелепый вид — как черепахе, забравшейся в слишком большой панцирь. На плечо она закинула винтовку, которая загораживала проход, а на поясе болталась обнаженная, испачканная кровью сабля. Пропотевшая повязка на голове едва прикрывала огненную растрепавшуюся шевелюру, под которой сверкали дикие и свирепые глаза.

— Некогда целоваться и ворковать, мальчики. Слишком горячо для этого.

Валентайн подумал, что это, скорее всего, сон, навеянный потерей крови.

— Али? — спросил он, — Что ты тут делаешь?

Она перезарядила магазин.

— Да, я собираюсь кормить грудью страуса. Так, что ли, Вал? Да я просто помогаю твоему остроухому дружку!