Выбор моей реальности. Том 1

– Лена, если я вчера тебя обидел, что-нибудь сболтнул или позволял себе лишнее, то прости. Хорошо отпраздновали, потерял контроль, – на всякий случай извинился я. Нельзя допускать, чтобы в отряде возникли неуставные отношения, конфликтные ситуации, обиды и недопонимания. Но Лена меня и обрадовала, и огорчила:

– Ты, что, совсем ничего не помнишь? – засмеялась она. – Нууу, Александр… вот как бы это… ну как ты мог меня обидеть, если даже ни шевелиться, ни говорить не мог! Ты был совсем никакой и в такой отключке, что твоё туловище, как мешок с трухой, два здоровенных доисторических мужлана за руки – за ноги тащили. А твоя палатка оказалась занята… Я увидела, как Кир с Айкой туда зашли, обнявшись. Потом Кир вышел и положил у палатки записку. Ну, как в отелях в Турции на дверь вешают. Нас не беспокоить, типа. Пришлось тебя в мою палатку волочить, где ты всю ночь и прохрапел. И вообще, Александр, знаешь что, ты совсем не в моём вкусе. Я никогда не встречаюсь с мужчинами, которые слишком командовать любят.

«Ок, не дурак – намёк понял, примем к сведению». Несколько часов вниз по течению, а затем на левом берегу Дона показались очертания каменной крепости. Судя по заранее изученным картам и моим скудным познаниям в области истории, это могла быть крепость Саркел или Белая Вежа, изначально принадлежавшая Хазарскому каганату. Впоследствии её поочерёдно завоевывали и киевские князья, и кочевые племена половцев.

Постройка располагалась на мысе, отделённом от берега рвом. У стены находился второй ров. По форме крепость представляла собой четырёхугольник, толстые стены высотой около десяти метров усилены башенными выступами и массивными угловыми башнями.

Разумеется, в крепости заметили наше приближение. Ворота, прорубленные в северо–восточной стене, были открыты стражниками, и мы увидели воинов, проворно побежавших к стоящим у берега ладьям. Я разглядел в бинокль неплохую экипировку: кольчуги, остроконечные шлемы сферической формы с полумаской и бармицей, металлические накладки на голени. Воины вооружились боевыми топорами, мечами и ярко–красными щитами в форме капли.

Чтобы не тратить дорогостоящие патроны на этих благородных воителей и их «непотопляемую» флотилию, я решил увеличить ход нашей лодки и включил электромотор. Скорость значительно прибавилась. Тем временем, воины погрузились в ладьи и активно заработали веслами, попутно расправляя ярко–красные паруса с пёстрым орнаментом. Три ладьи, погнавшиеся за нами, запомнились мне своим оригинальным дизайном: на носу каждой из них приделала деревянная голова то ли взбесившейся лошади, то ли змея горыныча с широко открытой пастью.

Через час их безрезультативная погоня стала мне надоедать. Но, похоже, гребцы противника недостаточно качали бицепсы в своих каменных спортзалах и окончательно выдохлись. Ладьи начали потихоньку отставать, а потом вовсе развернули своих горынычей ко мне задом и потрусили домой без добычи несолоно хлебавши. Кто хотел поживиться за наш счёт, мы толком не поняли: то ли киевские святославичи, то ли хазарские тарханы, то ли вездесущие и во всём виноватые половцы–печенеги. Впрочем, какая разница – грабежами и разбоем промышляли все вышеперечисленные товарищи без исключения. Разъехались с ними, и ладно.

Сегодня до самого вечера высаживаться на берег не планирую – местность становилась всё более заселённой. Предполагаю, что нападения на нас будут учащаться. Медвежатам пришлось дать «магический общий наркоз» и «уложить» их спать, чтобы не мешались под ногами и не расцарапали лодку своими острыми когтями. Кир высматривал в небе хищную птицу, которую можно было бы приручить, но пока у него это не получалось – кандидаты парили достаточно высоко, и способность не срабатывала.

За целый день плавания без остановок все вымотались и проголодались, поэтому ужин прошёл без лишних разговоров. Выпустив проснувшихся медвежат порезвиться ночью, мы улеглись спать. Весь последующий день плыли в своём обычном неторопливом стиле, попутно обучая Айку с музыкантами испанскому языку и порядковому счёту. Я обратил внимание, что Дон начал разветвляться, много заводей и протоков – верный признак того, что река скоро начнёт впадать в море.

Глава 76. Хаябуса

На следующее утро нам удалось приручить сокола–сапсана – одну из самых быстрых хищных птиц в мире, способную, по утверждению учёных, развивать скорость около трёхсот километров в час. Секундомер у нас в наличии имелся, но данные современных орнитологов проверять не будем, поверим им на слово.

Кир увидел планирующую в небе подходящего хищника и, активировав магическую способность, громко свистнул. Сапсан, стремительно спикировав вниз, сел на палку, которую Кир предусмотрительно держал в руках. Резкий и отрывистый крик сокола «кьяк-кьяк-кьяк» заставил вздрогнуть не только готовивших завтрак девушек, но и размечтавшихся на берегу Гудислава с Девятко.