Выбор Наместницы

«Я, Иннуон Аэллин, герцог Суэрсэн, находясь в здравом уме и трезвой памяти высказываю свою посмертную волю в сим документе: все свое имущество, как движимое, так и недвижимое, (за исключением положенной по закону вдовьей части, причитающейся моей супруге Соэнне), согласно имеющимся описям, завещаю своему сыну Леару Аэллин. Он также наследует мой титул и право передать оный титул своему старшему сыну. Если же смерть настигнет меня до того, как мой сын войдет в полнолетний возраст, опекуном, как имущества, так и сына своего Леара, с согласия своей супруги, леди Соэнны, нарекаю Квейга Эльотоно, герцога Квэ-Эро, высказывая ему полное доверие как другу и родичу.

Дано в год 1296, 13 октября в родовом замке Аэллин, чему свидетели:

Ланлосс Айрэ, граф Инхор

Вир Маллар, граф Вонвард

Иннуон Аэллин, герцог Суэрсэн

Соэнна Аэллин, герцогиня Суэрсэн, урожденная леди Эльстон»

Пока Ванр читал завещание, взгляд Квейга блуждал по кабинету. Герцог вспоминал ту летнюю ночь шесть лет назад, душистую горечь лоренского и отблеск огня, золотящий витраж. На месте витража — прозрачное стекло, за ним — беспросветная темнота, даже звезд не видно. И в кабинете — новый хозяин. Проклятье, он обмакивает перо в ту же чернильницу, что и Иннуон, сидит в его кресле, перелистывает его же книги. Квейг понимал, что Ванр не имеет никакого отношения к гибели его друга, но был готов выкинуть чиновника за дверь, просто потому, что тому не было места в этих стенах, за этим столом, перед этим окном, даже лишившимся витража.

Ванр положил бумагу на стол, откашлялся, оглянулся, словно надеясь, что за его спиной появится нечто неожиданное, и можно будет отложить неприятный разговор. Но за его спиной была всего лишь стена, а перед ним — усталое лицо герцога Квэ-Эро. Ванр откашлялся, плеснул себе в кубок воды из графина, выпил… но больше уже ничего не мог придумать:

— Да, это завещание герцога Суэрсен, составлено в соответствии с законом империи о наследовании.

Квейг пододвинул ближайший к нему стул, и сел напротив Ванра, чтобы не смотреть на него сверху вниз:

— Рад слышать, что у вас нет никаких претензий. — Тон, каким это было сказано, ясно подразумевал: «И когда вы, любезный господин Пасуаш, покинете замок?»

— Очень жаль, что наместница не знала о существовании этого документа до того, как объявила опеку Короны.

— Теперь она знает.

— Прошу прощения, но вы не правы. Теперь знаю я. Но я — всего лишь представитель Короны, а не ее величество. Я не могу отменять указы наместницы. Опека Короны уже установлена над этими землями и над герцогом Суэрсен.

— Но завещание!

— Тоже не может отменить указ. Это в праве сделать только наместница. Таков закон, герцог, ни я, ни вы ничего не изменим.

— Так что же мне, ждать здесь два месяца, пока вы отвезете завещание в Сурем, и наместница отменит указ?

— Я не могу покинуть Суэрсен без позволения наместницы, но я отправлю ей известие с первой же почтой.

— Хорошо. Тогда я остаюсь здесь.

— Как вам будет угодно, герцог.

— И я хочу видеть своего племянника. Этого указ наместницы, надеюсь, не запрещает?

Ванр заметно побледнел — ну вот и дошли до самого «приятного» момента в беседе:

— Боюсь, это невозможно. Ее величество приказала, чтобы герцога Суэрсен отвезли в Сурем. Согласитесь, этот замок сейчас не самое подходящее место для маленького ребенка, потерявшего всю семью.

— Зато мой дворец как раз подойдет. Моя жена — родная тетя мальчика. И никто не позаботится о нем лучше.

— И это тоже должна решить наместница. Я уверен, что она согласится с вами. Почему бы вам не отправиться в Сурем, герцог, чтобы не тратить время на ожидание? Там вы и встретитесь с племянником, и наместница передаст вам опеку. В последнем Ванр сильно сомневался, но предпочел придержать свои сомнения при себе.

— Когда вы отправили мальчика?

— О, совсем недавно. Мы все ждали, вдруг погода улучшится, но становилось только хуже, тогда я решил не дожидаться снегопадов.

— Когда? — Прервал Квейг рассуждения о погоде.

— Сегодня утром, удивляюсь, как вы разминулись.