Выбор Наместницы

С утра успели разобрать несколько мелких земельных тяжб, Энрисса с тщательно скрываемым удовольствием настояла на воистину драконовских решениях — ни один из спорщиков не получил желаемого. И поделом — не будут в следующий раз отвлекать Высокий Совет на мелочи, которые может решить любой окружной судья. Затем почти два часа ушло на запутанное дело о наследовании: двоюродный дед герцога Луэрон умудрился в один день написать три противоречащих друг другу завещания, и теперь никто не знал, какое из них было подписано последним. Согласно показаниям свидетелей, покойник не страдал старческим маразмом, зато отличался специфическим чувством юмора. Шутка и впрямь удалась на славу — наследники судились между собой уже третий год, наконец, дойдя до Высокого Совета. К концу обсуждения Энрисса испытала огромный соблазн изъять спорное наследство в пользу государства, и построить на эти деньги школу при храме Хейнара, может, хоть там судей научат справляться со своими обязанностями. Но не в ее нынешнем положении ссориться с герцогом Луэрон. Действительным признали то завещание, по которому большую часть наследства получал правящий герцог. Пусть он теперь сам умиротворяет возмущенную родню.

Наконец, очередь дошла до Квейга. Он вышел вперед, стал посередине зала, поклонился наместнице и Совету. Энрисса опустила ресницы, чтобы скрыть заинтересованный взгляд. Герцог вырос. Юношеское очарование уступило место зрелой мужской красоте, плечи развернулись во всю ширь, золотистый загар больше не окрашивался румянцем. Но талию по-прежнему можно было обвязать девичьим пояском, а в глазах все также искрилась синева. Она скосила взгляд на советников — Тейвор, как и следовало ожидать, не скрывал своего возмущения — до сих пор не забыл каравеллы, уплывшие неведомо куда прямо меж пальцев. Он бы заставил герцога Квэ-Эро втрое заплатить за самоуправство, а наместница ограничилась укоризненным письмом. Неудивительно, что теперь возникли проблемы с опекой — наглый южанин просто привык к безнаказанности! Бургомистр отчаянно потел, капли пота собирались на выпуклой лысине и дорожками стекали по хомячьим надутым щекам. Почтенного Тарлона интересовало, когда же он сегодня вернется домой, а не все эти дворянские разбирательства. Хранитель казался совершенно бесстрастным — сидел, как обычно, не касаясь спинки стула, словно на кол насаженный, сложив руки на груди. Энрисса могла ему только посочувствовать — в этом случае будет нелегко найти законное оправдание ее королевской воле, точнее, ее королевскому своеволию. Магистр Илана сцепила на столе перед собой руки в замок и извечным женским способом поглядывала на красавца-герцога, точно так же, как за миг до этого — Энрисса. Ир же смотрел поверх головы Квейга в дальний конец зала, и наместница, даже не отслеживая его взгляд, знала, кого он ищет в толпе — Ланлосса Айрэ. Генерал стоял у самого входа, прислонившись к стене — берег хромую ногу. Наместница подавила вздох, вспомнив их вчерашний разговор — граф Инхор был готов помочь, не хуже Энриссы понимая, чем может закончиться противостояние, но решение оставалось за Квейгом. А тот решил не уступать. Наместница никак не могла понять — почему? Пускай герцог больше не верит ей, но чем успел провиниться Ланлосс? Впрочем, Энрисса подозревала, что дело тут вовсе не в генерале Айрэ, Квейг ведь сам отвез ему мальчика. Во всем виновата треклятая гордыня, затмившая разум! Разве можно передоверить опеку над собственным племянником чужаку? При живых-то родичах! Никто не посмеет сказать, что граф Инхор недостоин оказанной чести, но все поймут, что герцог Квэ-Эро испугался, откупился мальчишкой, чтобы избежать гнева наместницы. Она устремила на Квейга внимательный изучающий взгляд, уже в открытую, недобрый взгляд, словно говорящий: мы еще посмотрим, кто кого.

Квейг, тем временем, изложил перед Советом суть своего дела — кратко и по существу, ни словом, ни жестом не показав, что речь идет о чем-то большем, чем простое недоразумение. Копия завещания лежала на столе перед каждым советником, а Энрисса его уже наизусть выучить успела. Герцог передал секретарю оригинал, чтобы Высокий Совет мог убедиться в правомочности его притязаний. Хранитель, подавив тяжелый вздох, подтвердил, что документ составлен в строгом соответствии с законом, ничего другого наместница и не ожидала. Она вежливо улыбнулась Квейгу:

— Ну что же, герцог, законы империи написаны, чтобы защищать своих подданных. Я не вижу, что здесь можно обсуждать, и уверена, что Высокий Совет согласится с моим решением. Я снимаю опеку Короны с Леара Аэллин, правящего герцога Суэрсен, и передаю ее вам, согласно завещанию Иннуона Аэллин, покойного герцога Суэрсен.

Наместница привычным быстрым росчерком подписала документы, Хранитель поставил печать, секретарь передал их герцогу — все слушанье не заняло и десяти минут. Квейг принял бумаги, Энрисса с грустью заметила, как сразу просветлело его лицо. Все ведь еще только начинается… И тогда со своего места поднялся Тейвор:

— Я прошу внимания Высокого Совета!