Выбор натуры

…С веранды шел холод. Сараев поднялся, закрыл входную дверь, прошел на балкон, выволок оттуда лист фанеры, отнес на кухню и бросил на дыру.

 

 

XXXIX

Полный мрак

«Ну что, дождался? Прохора убили», – сообщила по телефону Акула вечером следующего дня. – «Что?!» Акула дала отбой, и Сараеву пришлось перезванивать и еще просить, чтобы она с ним поговорила. Акула рассказала нечто странное. Несколько часов назад приходящая сожительница Прохора, у которой были свои ключи, пришла к нему на улицу Щепкина, но, несмотря на то, что время было около шести, хозяина там не обнаружила. В перевернутой вверх дном комнате Прохора повсюду были следы крови. Телефон его не отвечал. Машина стояла во дворе. «Почему ты решила, что его убили, если его самого нет?» – спросил Сараев. «Ты хочешь сказать, если нет тела? Тело скоро найдут, не беспокойся. А то, что убили – я это чувствую. У меня с ним вчера прервалась связь. И если хочешь знать…» – «Хорошо, а с чего ты взяла, что я жду его смерти? – оборвал он ее на полуслове. – Тоже чувствуешь?» – «Ой, Сараев, не надо. Сам прекрасно знаешь, почему». И дала отбой. Так что крик Сараева: «Дура ты, … твою мать, и больше ничего!» не услышала.

Сгоряча он подумал, что если и в самом деле окажется, что Прохора того – эта пьяная дурища ведь, пожалуй, так и начнет трезвонить кругом, что он ждал и был заинтересован в смерти Прохора. Ох, напрасно он к ней тогда заходил… И, конечно же, ему вспомнился Демид, их недавний странный ужин и беседы по телефону еще раньше. Акула говорит, нет тела? Вот тебе и поля орошения, которые пришли ему на ум после демидовской шутки с Осирисом. Осирис теперь знает, где это тело, да? Впрочем, как-то совсем не верилось в участие таможенника. Слишком уж как по писаному выходило. Кроме того, Сараев за версту чуял такие совпадения. Причем тут вообще Демид? Не стоит преувеличивать его странную пьяную привязанность. И вообще: тут ведь беда в том, что найдут тело или нет – в любом случае рано или поздно придут к нему. И когда придут, отвертеться ему будет трудно, и уже только поэтому будут валить всё на него. Слишком уж он наследил в этой истории. А свидетели найдутся повесомее, чем Акула. Собственно, с их подачи им и займутся. Сначала Вадим сообщит, какие у него в последнее время были отношения с Прохором, в их, так сказать, развитии. Чем не мотив? А там и Резцов подтянется. Если надо будет, и Одарку из Винницы выпишут. Тот же Резцов и подскажет. Ничего личного, как говорится. Что было, то было. Ого! Вот и проклюнулось: Резцов! Вот где самая реальная опасность и кому это выгодней всех. Дождался удобного момента, подгадал, когда их с Прохором отношения обострились дальше некуда, а тут еще и пожар в мастерской… А что? Вполне правдоподобно. Он ведь, в сущности, Резцова не знает совсем. Хотя и достаточно, чтобы понимать, что тот Прохору поджог мастерской, в котором был уверен, никогда не спустил бы. Может быть, Резцов рассчитывал на такое, еще когда подселял ему Одарку? Хотя бы в общих чертах. А откуда, спрашивается, Прохор узнал, что она у него? Сам же Резцов Прохору и сообщил. И когда к нему обратятся, он всю эту историю и выложит. Вот так. И Сараеву нечего будет возразить. Врать он не умеет. Вспоминался еще почему-то все время резцовский удар по капоту машины, когда они ехали с Настей, – произошло это, кстати, на Софиевской, в двух шагах от Щепкина, где жил Прохор. Какой-то он был красноречивый, что ли, тот давнишний удар по капоту… Может быть, это вообще, с самого начала, было ловко расставленной ловушкой? Такой многоходовой, заранее продуманной комбинацией. И всё это опять же отполирует и подтвердит Вадим своими рассказами. И чем больше Сараев думал об этом, тем сильнее склонялся к мысли, что это Резцов. Не сам, конечно, не своими руками. Что если у него тоже есть свой Демид. Может же такое быть? А почему нет? Среди его-то клиентуры. Да там Демид на Демиде и Демидом погоняет. И момент выбран лучше не придумаешь – окровавленный Прохор, выходящий от Сараева. Один точный удар, чтобы довершить начатое, и всё. И кто остается тут главным подозреваемым? Впрочем, тут он опять возвращался к началу. Вот только с телом, вернее, его отсутствием, не очень складно получалось. А может, и складно, просто он пока не всё знает. Кровь в доме Прохора – вот что больше всего путало и пугало. Что это значило? С одной стороны кто-то там был, а значит, если Прохор и убит, то не его ударами. С другой – это та же кровь, что и в его квартире. Примерно той же свежести. Захотят – запросто привяжут одно к другому. «Плохо дело, – думал он. – Совсем плохо».