Выбор нового пути борьбы

– Николай, твоё предложение, а я верю, что оно идёт от всего сердца, мне, не буду лукавить, приятно. Я о тебе все эти дни думала и даже дурочка представляла. Вот ты приедешь с большим букетом и сделаешь мне предложение. А вот сейчас, когда ты это сделал, растерялась. Понимаешь, я простая, слабая женщина. Это ты такой смелый, сильный и решительный, но я-то та, о которой тебе честно сказала. Да и саму-то жизнь плохо знаю. А вдруг ты ошибся во мне, вдруг мы не сумеем наладить нашу совместную жизнь? Тогда как?

– Я же тебе, Лариса, объяснил. Ты всегда будешь решать, никаких препятствий с моей стороны не будет.

– Николай, но всё это так, если это я обнаружу, замечу, а как быть, если это ты обнаружишь. Я же вижу, ты такой человек, который никогда мне этого не скажет, ты же в этом случае просто будешь мучиться, и мне от этого будет ещё хуже. Неужели не понимаешь?

Увидев, как у него дрогнули черты мужественного лица, как враз погрустнели глаза, Лариса обругала себя за неумение говорить, ясно и чётко изложить свои мысли. После некоторой паузы, продолжила:

– Николай, пойми. Я же тебя совсем не знаю, чем ты занимаешься, что делаешь, каков ты в жизни. Нет, конечно, вижу, ты честный, порядочный, сильный человек, врать не умеешь, но вот как в остальном?

Она развела руками.

– И вообще, к чему такая спешка? Неужели нельзя некоторое время подождать?

Он грустно усмехнулся:

– Хорошо, Лариса, через два дня я заеду за ответом, но вот больше ждать, пойми меня правильно, не смогу. От твоего ответа, скажу тебе честно, вообще зависит моя судьба, моё будущее, быть ли мне в России или за рубежом всю оставшуюся жизнь.

– Как, – ахнула она, – совсем, совсем за рубежом? И в Россию не приезжать?

Николай пожал плечами:

– Такие вот дела, Лариса. Что ж, думай, если тебе это так надо, решай, я своё слово сказал. А за букет, ты извини, очень торопился. У меня ещё есть нерешённые дела. Жди меня через пару дней.

Он решительно подошёл к ней, взял за локотки, легко приподнял, поцеловал в вспыхнувшие румянцем щёчки, поставил, круто развернулся и пошёл к машине. Лариса, услышав, как взревел двигатель его иномарки, не чувствуя ног, выскочила на крыльцо, но уже вдали замельтешила пыль за стремительно удаляющейся машиной. Постояв на крыльце и продрогнув, вернулась к себе и тут заметила – на столе лежит тёмно-бордовая коробочка. Раскрыла её, и в ней обнаружилось золотое обручальное кольцо, явно очень дорогое. Она вытащила его, повертела, рассматривая, надела на тонкий хрупкий пальчик, снова завертела уже ручкой и вдруг залилась слезами. Ей стало очень жалко этого, казавшегося ранее таким сильным, мужественным и вдруг оказавшимся таким ранимым. И ещё очень жалко себя, свою внезапно показавшуюся ей нелепой, бестолковой жизнь. Вот даже в такой, очень ответственный для каждой женщины момент – «предложения руки и сердца» – всё было как-то прозаично, лишено даже намёка на сказочность, торжественность. Она сидела и плакала и ей всё больше и больше становилось жалко себя. Конечно, Лариса не была монашкой! Да с такой внешностью и фигуркой многие парни и мужчины заглядывались на неё. Чего уж тут скрывать. Но то ли в её характере был какой-то изъян, то ли она была слишком требовательна, довольно быстро её избранники, коим она, как говорится, вся раскрывалась, покидали, не объясняя толком причин. Потом она не раз видела их, вполне довольных, с другими, более незаметными что ли девушками. Почему-то эти парни ей казались даже счастливыми. Понять, почему так всё происходило, она никак не могла. Ей мать не раз пеняла:

– Смотри дочка, довыбираешься, останешься «бобылкой»!

Лариса сидела и лила безутешные слёзы, не решаясь сделать выбор. Николай сильно раздосадованный, где-то даже потрясённый её, как он в горячке понял, отказом, мрачный вошёл в номер Егора. Тот посмотрел ему в лицо, но не стал ни о чём расспрашивать, справедливо решив – если надо, сам расскажет. Но истоки этой мрачности понял сразу. Накрывая стол, сказал.

– Николай, я как-то читал Тургенева, так вот он написал: «Мужчина может сказать, что дважды два – четыре, а женщина вполне может произнести, что дважды два – стеариновая свечка».

Николай недоумённо спросил:

– Ты чего имеешь в виду?

– Да ничего особенного, друг. Могу тебе ещё одну фразочку подкинуть для размышления, из библии, между прочим: «Три вещи непостижимы для меня и четырёх я не понимаю: пути орла в небе; пути змеи на скале; пути корабля в море и пути мужчины к сердцу женщины…»

– И не поймёшь, братишка, вот попробуешь сам поискать, тогда можно и говорить с тобой об этом.

– Э-э, друже, как называет нас Опанас. Напоминаю тебе ещё одну мудрость, коли нас на них потянуло. Может она тебе сейчас поможет: «Большинство женщин сдаётся не потому, что сильна их страсть, а потому, что велика их слабость. Вот почему обычно имеют такой успех предприимчивые мужчины, хотя они отнюдь непривлекательные».

Николай усмехнулся:

– Ишь, теоретик! Вот посмотрим, каким ты будешь в Коломне. Они поели продуктов, приготовленных по распоряжению Сергея им в дорогу, и «погнали» дальше.