Выбор офицера

— Я прекрасно отношусь к окситанским винам, — сказал я, опускаясь в гостевое кресло, — но именно сегодня мне нужна трезвая голова, поэтому, с Вашего разрешения, только немного, чтобы оценить его достоинства. Но что-то мне подсказывает, что Вы не случайно достали именно брамское. Я не прав?

— Помилуйте, конечно, случайно. Вы же видите, что оно уже было открыто до нашего прихода. Ну что, за встречу! Я хочу, чтобы мы с Вами встречались чаще. Два умных человека всегда найдут интересную тему для разговора, — с этими словами мы подняли бокалы в традиционном приветствии и отпили по глотку.

— Но все же, полковник, как Вы жили эти два года?

— Даже не знаю, что сказать, — пожал я плечами. — Вы же знаете, все, что происходит в замке Клиссон, является Тайной Академии, а это серьезно. Не далее как на Рождество в разговоре с бароном я попытался только упомянуть о ней — поверьте, охота повторять опыт у меня пропала на всю жизнь.

Однако виконт не выглядел расстроенным.

— Не беда, попробуем обхитрить запрет. Если Вам нельзя говорить о некоторых вещах, это не значит, что Вам нельзя о них слушать. Я, в свою очередь, ничем не ограничен в своем праве делиться парижскими сплетнями. Итак, что нам известно?

Барон энергично потер руки и начал загибать пальцы по мере перечисления.

— Во-первых, некая группа преступников в количестве трех человек совершила убийство офицера, служащего Военной Академии Бретони. Во-вторых, та же группа подстроила это убийство так, чтобы подозрение пало на сына одного из влиятельнейших вельмож нашего славного королевства. В-третьих, те же негодяи пытались обвинить этого сына в совершении еще одного, готовившегося ими убийства. В-четвертых, они же пытались убить этого несчастного юношу. В-пятых, была выявлена их связь с неким человеком, нити от которого ведут в одну из соседних с Галлией стран. — Пальцы Транкавеля оказались сжаты в кулак, который он мне и продемонстрировал.

— Но самое интересное, что во все это, разумеется, совершенно случайно, оказался втянут некий полицейский полковник. Вот скажите, Вы сами поверили бы в такую случайность?

Еще в молодости я придумал способ выигрывать время в неудобных разговорах — надо негромко, но искренне рассмеяться. С одной стороны, это позволяет взять паузу, с другой — сбивает с толку собеседника. Очень сложно давить на смеющегося человека.

— Господин виконт, господин виконт, неужели Вы меня в чем-то обвиняете? И на основании чего — пустых парижских слухов. Право же, есть еще один прекрасный источник информации — песни менестрелей. «Баллада о Черном бароне и Прекрасной горожанке» — искренне рекомендую. И главное — неужели Вы хотя бы в мыслях допускаете, что я могу сделать хоть что-то в ущерб Вам и барону? Да и в силу сложившихся обстоятельств, Галлия давно перестала быть мне чужой. Я, между прочим, в ближайшие дни на войну отправляюсь.

— Да знаю я, знаю, — в голосе Транкавеля появились ворчливые примиряющие нотки. — Поэтому и рад, что Вы зашли. Просто мне пришлось разговаривать с некоторыми людьми, которые не понаслышке осведомлены и о событиях в Клиссоне, и о некоем происшествии в Безье и Браме. И этих, поверьте, очень уважаемых людей интересует, чем молодой барон де Безье намерен заняться по окончании учебы.

— Не скрою, Ваша Милость, я сам неоднократно об этом думал и, честно говоря, пока ни к какому решению не пришел. Собственно строевая военная служба меня не привлекает. Вероятно, возьмусь за дело, мне привычное, но вот в качестве кого? Полиция — не уверен. Я ни разу не пытал людей и не собираюсь делать этого в будущем, а здесь это вместо здравствуй.

Услышав такое, виконт только руками развел.

— Да Вы к нам никак из рая попали! Кто-то мудрый отделяет овец от козлищ, а последние немедленно идут каяться! Вы всерьез считаете, что я Вам поверю? Кстати, кто Прекрасной горожанке грозил глаз вынуть?

Ну вот, началось, я что — на святое покусился?

— Конечно не поверите и правильно сделаете. В плане человеколюбия в моем мире действительно идиллия — мой отец участвовал в войне, в которой погибло более сорока миллионов человек — больше, чем сейчас живет в Галлии и Кастилии. — Делавший в это время глоток Транкавель поперхнулся, пришлось ждать, пока он прокашляется. — А на войне все бывает, в том числе и такое, о чем и говорить страшно. Но это на войне. А в мирное время — иначе. Есть методы, если уметь, конечно. То, о чем Вы говорите, — просто сказалось отсутствие практики, иначе нашел бы другое решение. До сих пор самому стыдно. И да, я никогда бы не вырвал человеку глаз. Ни при каких обстоятельствах. А насчет будущей службы — давайте все же обсудим это после окончания учебы или, по крайней мере, после войны. Что-то мне подсказывает, что интересы Ваших осведомленных людей не следует игнорировать.

— Я рад, что мы поняли друг друга. Но ведь не ради этого разговора Вы пришли? Я могу Вам чем-нибудь помочь, друг мой? — с неподражаемой интонацией артиста Ливанова в роли Шерлока Холмса поинтересовался хозяин кабинета.