Выбор оружия (окончание)

От рева мощных самолетных двигателей задребезжали узкие, давно не мытые стекла зала.

Все присутствующие невольно придвинулись к окнам, но они выходили не на летное поле, а на какие-то ангары в глубине аэродрома. Поэтому лишь по звуку можно было догадаться, что совершил посадку не истребитель, а какой-то тяжелый транспортный самолет. Двигатели затихли.

Минут через десять дверь зала открылась и в сопровождении дежурного офицера на пороге появились три человека в парадной форме нью-йоркской муниципальной полиции. Два здоровенных сержанта-негра, а между ними — высокая, изящная мулатка с выразительным лицом и ярко-зелеными, словно бы смеющимися глазами.

Она была в такой же форме, как и сержанты, но узкая серая юбка и серые туфли на тонком высоком каблуке делали ее похожей не на полицейского офицера, а на артистку мюзикла, исполняющую роль полицейского. Держалась она безукоризненно.

— Господа, разрешите представить: сержант Рэджинальд Харпер, сержант Ким Уэски, — сказала женщина.

Сержанты вытянулись по струнке и прищелкнули каблуками.

— Лейтенант Вильсон, начальник отдела по расследованию убийств Главного полицейского управления Нью-Йорка, — по-русски представила она и себя и тоже прищелкнула каблуками. И получилось это у нее превосходно.

— Мисс Вильсон, мы рады приветствовать вас в Москве, — обратился к ней Турецкий. —

Мистер Попов из российского МИДа. Мистер Стейн из посольства Соединенных Штатов, — представил он дипломатов. — А это мои коллеги: первый заместитель начальника МУРа полковник милиции Грязнов...

Кэт шагнула вперед и пожала Грязнову руку:

— Здравствуйте, полковник.

— Подполковник Яковлев, начальник отдела по расследованию убийств Московского уголовного розыска.

— Здравствуйте, коллега.

— Майор Софронов, начальник третьего отдела МУРа.

— Здравствуйте, командор.

— Следователь Турецкий.

Кэт слегка задержала его руку в своей и едва заметно усмехнулась.

— Здравствуйте, мистер Бонд.

— Предлагаю приступить к официальной процедуре, — предложил мидовец. — Приведите арестованного.

В зале появился Борзов в сопровождении двух спецназовцев.

— Вы требовали встречи с представителем американского посольства, — обратился к нему Грязнов. — Пожалуйста — мистер Стейн.

Но Борзов не сразу обернулся к американцу. Среди милицейских чинов он увидел Турецкого, и его загорелое лицо потемнело от бешенства. И на этот раз упустили. Ну что за страна! Что за проклятые ублюдки! Ничего не могут толком сделать. Ни за какие деньги! Нет, в этой стране невозможно работать. Такая страна вообще не имеет права на существование. Колония — вот единственная роль, которая для нее годится.

— Вы хотите сделать какое-то заявление? — спросил американский дипломат.

— Да. Я заявляю протест против моего незаконного задержания.

— Ваш протест принят нами к сведению. Намерены ли вы пожаловаться на грубое обращение с вами?

— Это заявление также принято нами к сведению.

— Я требую, чтобы мне объяснили, в чем меня обвиняют!

— Вы вправе выдвинуть такое требование, — невозмутимо подтвердил американец. — Как явствует из официального обращения правительства Соединенных Штатов к правительству России, вы обвиняетесь в убийстве американского гражданина, геолога из ЮАР Гарри К. Никитина, совершенном четырнадцатого июля сего года вечером на окраине пригородного нью-йоркского парка Пелем-Бей.

— Но это же полный абсурд! Я и есть американский гражданин, геолог из ЮАР Гарри К. Никитин. У вас в руках мой паспорт.

— Подлинность этого документа вызывает сомнения. Кто-либо еще может подтвердить вашу личность?

Борзов растерянно огляделся. Взгляд его упал на Турецкого.

— Сашка! Скажи им, что я — это я! А то они тут с ума посходили.

— К сожалению, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть ваши слова. Я не имел счастья быть знакомым с Игорем Константиновичем Никитиным и очень об этом сожалею.

— Как?! Мы же вместе учились в ЛГУ! Сам мне напомнил, как из-за Милочки Полторак дрались...

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Я никогда не учился в ЛГУ и не жил в Ленинграде. Что касается Эмилии Георгиевны Полторак, то она была профессором кафедры философии Московского университета. В то время, когда я там учился, ей было около семидесяти лет. Не вижу причин, по которым мы могли бы из-за нее драться.

Представитель МИДа решил, что пора вмешаться:

— Господин Никитин, правительство Российской Федерации рассмотрело просьбу правительства Соединенных Штатов о передаче вас нью-йоркской полиции и сочло основания законными. С этой минуты вы передаетесь представителям американской стороны и на вас распространяется действие всех законов Соединенных Штатов. Позвольте, господин Стейн, вручить вам официальное решение моего правительства.

— Господин Попов, от имени правительства Соединенных Штатов благодарю вас за быстрое и положительное решение нашей просьбы.

— Ваша благодарность будет передана в соответствующие инстанции. Полагаю, официальная процедура закончена. Господа, честь имею.

И мидовец важно проследовал к выходу.

— Лейтенант Вильсон, примите арестованного, — распорядился Стейн.

— Есть, сэр.