Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)

Что-то в нем дрогнуло, словно он ожидал, что громадные пушки корабля извергнут пламя прямо на него, здесь и сейчас. Он задвинул металлическую заслонку на смотровой щели. На несколько секунд в бункере стало очень темно, потом кто-то включил резкий желтый свет, и все стоящие заморгали от неожиданности.

Они вышли из бункера; в темноте виднелся длинный силуэт ждавшей их штабной бронемашины. Всевозможные адъютанты и младшие офицеры вытянулись по стойке «смирно», поправили фуражки, приложили руки к козырькам и открыли двери. Он забрался в машину, сел на заднее сиденье, покрытое мехом, посмотрел на трех других командиров, усевшихся рядком напротив него. Бронированная дверь с лязгом захлопнулась. Машина заурчала и тронулась, подпрыгивая на неровной земле, и направилась назад к лесу – прочь от темной громады, оставшейся стоять в ночи.

– Господин командующий, – сказал Свелс, переглянувшись с двумя другими офицерами. – Мы с командирами обсуждали…

– Вы хотите мне сказать, что нам следует атаковать, бомбардировать и обстреливать «Стаберинде», пока его не охватит пламя, а потом бросить десантников на вертолетах, – сказал он, поднимая руку. – Я знаю, что вы обсуждали, и знаю, какие… решения вы приняли, как вам кажется. Меня они не интересуют.

– Господин командующий, мы все знаем, что вашу сестру удерживают на корабле, и понимаем ваши чувства, но…

– Это не имеет отношения к делу, Свелс. Подозрения в том, что это может как-то повлиять на мое решение, оскорбительны для меня. Я исхожу из обстоятельств чисто военного характера. Главное из них состоит в том, что противнику удалось создать крепость, практически неприступную в данный момент. Мы должны дождаться осеннего паводка, когда флот сможет войти в устье и канал, и сражаться со «Стаберинде» на равных. Посылать авиацию или начинать артиллерийскую дуэль было бы верхом глупости.

– Господин командующий, – сказал Свелс, – прискорбно, что мы расходимся с вами во взглядах, но тем не менее…

– Помолчите, Свелс, – сказал он ледяным тоном, и тот закрыл рот. – У меня достаточно проблем, чтобы выслушивать всякий бред, который мои старшие офицеры принимают за серьезное военное планирование. Или чтобы взваливать на себя хлопоты по замене кого-либо из этих старших офицеров.

Некоторое время в салоне слышалось лишь далекое урчание двигателя. Свелс выглядел ошарашенным. Два других офицера сидели, уставившись в пол. Лицо Свелса запунцовело; он снова проглотил слюну. Звук двигателя лишь подчеркивал тишину, царившую в задней части салона, где четырех человек подбрасывало на сиденье. Потом машина вышла на щебеночную дорогу, водитель дал газ и тут же был отброшен к спинке, а трое офицеров качнулись в его сторону, приняв затем прежнее положение.

– Господин командующий, я готов оста…

– Может, прекратим этот разговор? – жалобно сказал он, надеясь, что такой тон заставит Свелса замолчать. – Хоть этот груз с меня можно снять? Я прошу одного: делайте то, что вы обязаны делать. Не нужно лишних споров. Давайте будем сражаться с врагом, а не друг с другом.

– …оставить ваш штаб, если вам так угодно, – договорил Свелс.

Казалось, звук двигателя теперь вообще не проникал в заднюю часть салона. Там установилось ледяное молчание (не повисшее в воздухе, а отраженное на лице Свелса и в неподвижных, напряженных позах двух других командиров), словно раннее дыхание зимы, до которой оставалось еще полгода. Он хотел закрыть глаза, но не мог позволить себе такой слабости, а потому устремил взгляд на того, кто сидел напротив.

– Господин командующий, должен вам сказать, что я не согласен с вашей стратегией. И не только я. Пожалуйста, поверьте мне, что я и другие командиры любим вас, как мы любим нашу страну. Всем сердцем. Но именно поэтому мы не можем стоять в стороне, когда вы отвергаете все, что вам дорого, и все, во что мы верим, отстаивая ошибочное решение.

Он увидел, как сплелись пальцы Свелса – будто в мольбе. Ни один благородный джентльмен, подумал он – словно во сне, – не должен начинать предложения со злополучного «но»…

– Господин командующий, поверьте мне, я хочу оказаться неправым. Я и другие командиры изо всех сил старались встать на вашу точку зрения, но это оказалось невозможным. Если вы питаете хоть малейшее уважение к вашим подчиненным, то мы умоляем вас взвесить все еще раз. Вы можете снять меня за эти слова, если сочтете необходимым. Предайте меня военно-полевому суду, разжалуйте, накажите, запретите упоминать мое имя. Но прошу вас, измените свое решение, пока еще не поздно.

В салоне воцарилось молчание. Машина мчалась по дороге, время от времени закладывая виражи, отклоняясь то влево, то вправо, чтобы не угодить в выбоины, и… и мы все, подумал он, в этом желтом свете, должно быть, выглядим замороженными, словно закоченевшие мертвецы.

– Остановите машину, – услышал он свой голос.

Его палец уже нажимал кнопку переговорного устройства. Машина со скрежетом остановилась. Он открыл дверь. Глаза Свелса были закрыты.

– Выходите, – велел он ему.