Выбор оружия. Повесть об Александре Вермишеве

Пришла и сводка из штаба фронта, сообщавшая, что деникинцы начали контрнаступление против группы Селивачева, ударив по ее флангам в районах Белгорода и Бирюча в сходящихся направлениях на Новый Оскол. Противник, таким образом, старается окружить и уничтожить наши войска, имея целью прорвать центральный участок Южного фронта и открыть себе дорогу на Москву. Идут ожесточенные бои.

26 августа передовые части генерала Мамонтова появились у города Раненбурга. Однако, убедившись, что гарнизон готов к отпору, отошли назад, поджидая прибытия главных сил.

27 вечером мамонтовский отряд в 300-400 сабель при поддержке артиллерии атаковал город. Наши части отступили. Но благодаря твердости комполитсостава отступление было приостановлено, отряды приведены в порядок, посажены на бронепоезд «Непобедимый» и отправлены в район железнодорожной станции, где снова завязали бой с казаками.

Тем не менее превосходство противника, численное и в артиллерии, сделалось очевидным, и к семи часам вечера белые ворвались в город.

Прибывают и главные силы красных и переходят в концентрическое наступление: с севера - отряд Ораевского, с востока - отряды Тамбовского укрепленного района, с юга - отряд Василенко и с запада - отряд Фабрициуса. В результате совместных действий при активном участии бронепоездов и авиаотрядов удалось в тот же вечер выбить казаков из города, нанеся противнику чувствительные потери.

Главное командование в ответ на донесения внутреннего фронта дает следующую директиву, требуя принятия еще более твердых и решительных мер:

«Приказом Совета Обороны и РВСР вам даны чрезвычайные права для создания сил и средств борьбы с казаками Мамонтова, и вы обязаны создать эти силы во что бы то ни стало и всеми способами в кратчайший срок и выдвинуть их к району действия казачьего рейда. Между тем до сегодняшнего дня никаких существенных результатов этого развития не видно, за исключением... успеха у города Раненбурга».

Выбитые из Раненбурга мамонтовцы отступили к станции Митягино, между Раненбургом и Астаповым, взорвали железнодорожный мост и затем двинулись на город Лебедянь, который 28 августа в 17 часов взяли, сделав за трое суток стокилометровый марш.

Лебедянь в шестидесяти с небольшим верстах от Ельца.

Николай Алексеевич Задонский:

- Я знал Воронова-Вронского, смотрел его в спектаклях. Один раз был даже у него дома. Меня привели туда приятели-поэты. Конечно, никакого общения между нами быть не могло. Он типичный декадент. И обстановка буржуазная и декадентская. В восточном, помнится, стиле, это было модно. А я мальчишка-комсомолец, разница в возрасте лет двадцать. Мне все там не понравилось. Ясно помню свае горячее юношеское неприятие, нашу полную, по современной лексике, несовместимость. Я был великий ниспровергатель, надерзил и удалился. Кто он таков на самом деле, я узнал только в сентябре. Тридцать первого августа я его не видел. Тогда мне пришлось уйти из Ельца.

Разумеется, время, рассказы очевидцев, воображение дорисовывают картину. Но мне представляется теперь, что о заговоре, о перевороте, приуроченном к наступлению белых, толковали у нас немало. В сентябре, когда городом вновь овладели наши, состоялся митинг на площади Революции. Выступал Ян Фабрициус, его речь отличалась необычайной твердостью и уверенностью в окончательной победе Революции. Это было очень важно тогда, потому что фронт приближался. Деникин начал наступление на Москву. Дни страшные, тревожные. А про Елец Фабрициус прямо заявил, что имела место измена. Некоторые военспецы умышленно не выполняли боевых приказов и отводили войска, чтобы дать казакам возможность без боя занять город. Возглавлявший оборону командир с пехотных курсов, в прошлом полковник, выстроил для мамонтовцев духовой оркестр. Играли «Встречный марш». По нашим отходившим частям из окон стреляли. Кто? Не обыватель, разумеется, тот вел себя иначе, это отдельный сюжет. Считали, что заговорщики преследовали цели не только военные. Главной задачей, которую перед ними ставили, было не дать Красной Армии вывезти при отступлении елецкий хлеб. Конец августа, сентябрь, самая жатва. Урожай средний по нашим меркам, но ссыпные пункты уже полны. На станциях эшелоны, готовые к отправке. Наше богатство - хлеб. На него и зарились, вроде лелеяли планы продать его Антанте. Вся Европа голодала, наш хлеб дороже золота тогда был... Что-то там затевалось... Многое, конечно, осталось нераскрытым. Сложное время. Мамонтовский отчаянный рейд, наступление белых, наше контрнаступление. Можно ли заниматься дотошным расследованием до того ли. Заговорщики из военспецов и здешняя контрреволюция, когда увидели, что Мамонтов торопится уйти бежали с ним. Про Воронова-Вронского вы уже знаете.