Выбор профессии

А недовольных немало – и становится все больше. Граждане идут со своими проблемами к судье, просят, чтобы разрешил их спор. То есть ищут справедливости – в своем понимании. А задача суда – установить истину. В понимании судьи. А истина и справедливость – не одно и то же.

С точки зрения Ольги Егоровой, то, что в суд обращаются все чаще, хоть и является «проблемой номер два» судейского сообщества (растет нагрузка на судей, а их и так не хватает: «За 9 месяцев 2011 года районные суды рассмотрели 17 тысяч административных материалов, а мировые судьи – 78 тысяч; районные суды рассмотрели более 160 тысяч гражданских исков, мировые судьи – более 166 тысяч»), но свидетельствует о росте доверия граждан России к судебной системе: «С каждым годом исков становится все больше и больше. И судьи рассматривают дела, встают на сторону обиженных, удовлетворяют их требования. Это разве не свидетельствует о доверии? Просто такие люди об этом не кричат, они говорят спасибо – в 2011 году 90 % гражданских исков было удовлетворено (вряд ли при выигрыше истец негодует)». По ее информации, налоговые дела граждане выигрывают у государства в 60 % случаев, административные – в 20 %.

Негодуют же те, кто недоволен судейским решением. Причем они-то, по мнению Ольги Егоровой, прежде всего хотят уйти от ответственности. Все начинается с избрания меры пресечения – ареста: «Никто не обращает внимания, что 90 процентов арестов даже не обжалуется. И вот эти оставшиеся… поднимают бурю в стакане и кричат, что у нас суды избирают аресты не глядя. Используют СМИ, Интернет, утверждая, что у нас нет справедливого суда. Вместо того чтобы защищать себя правовыми методами… Они хотят у общества вызвать к себе сочувствие, а заодно и суд обвинить. Получается, что лучше слышно тех, кто громче кричит. Только реальная картина с избранием мер пресечения в виде заключения под стражу в Москве совсем другая».

Едва ли не главной претензий к отечественной судебной системе является низкое (растиражированная СМИ цифра – менее 1 %) количество оправдательных приговоров по уголовным делам. В принципе Ольга Егорова существование такой проблемы признает: «Из всех приговоров городского суда, вынесенных в 2011 году, 6 % – оправдательные. У мировых судей – 2 % и 0,12 % у районных судей. Конечно, это мало».

Но на цифры можно взглянуть и по-другому. Прежде всего, с точки зрения Ольги Егоровой, сам по себе приговор – оправдательный он или отрицательный – не может быть критерием оценки работы суда. Цифры говорят о качестве следствия, а не о качестве судопроизводства.

Ведь «судей никто не предупреждает, что в ходе следствия были допущены нарушения. Просто передают дела на рассмотрение. Они поступают разные: многотомные, многоэпизодные, сложные по доказыванию. И преступления, в совершении которых люди обвиняются, ужасные. Но мы их рассматриваем, это наша работа. Мне никогда в голову не могло прийти, что можно дело сфабриковать. Теперь судьи стали обращать внимание и на это».

...

«Мне никогда в голову не могло прийти, что можно дело сфабриковать. Теперь судьи стали обращать внимание и на это».

Что же касается реального процента оправдательных приговоров, то считать эту цифру можно по-разному. Можно – от общего количества дел. А можно для начала отсечь дела, которые рассматриваются в особом порядке: подсудимый свою вину признает до суда в расчете на смягчение наказание вплоть до «ниже низшего». Таких дел в судах большинство – 70 % (особый порядок, помимо прочего, здорово экономит время и силы всем участникам процесса: прокуратуре не надо представлять доказательства, адвокату – их опровергать, судье – вникать в суть аргументации сторон). В этом случае оправдательный приговор вынести невозможно в принципе.

Остается 30 %. «Из них исключаем рецидив, розыск и так далее. И остается тот минимальный процент, где люди не признают свою вину. Вот отсюда и надо считать».

А качество работы суда определяется «сроками рассмотрения дел и количеством отмененных решений, определений и приговоров». А вот с этим показателем у Егоровой все в порядке – «85 % стабильности в районных судах» в 2005 году. Сейчас, вероятно, показатель стабильности и скорости еще выше. Раньше дела могли тянуться по нескольку лет – судейские проволочки были одной из главных причин обращения россиян в Страсбургский суд.

При Ольге Егоровой многое в московском судопроизводстве изменилось. Был создан институт мировых судей: «В мировые судьи мы взяли 22 % юрисконсультов, почти треть – наши консультанты и секретари, прокурорских 12 %, милицейских 11 %, адвокатов, правда, всего 1 % – взяли трех девушек, они учились в аспирантуре и работали». Был введен суд присяжных. Это, правда, породило новую волну жалоб на правосудие: «Если вынесен обвинительный вердикт, адвокаты говорят: «Суд присяжных – это плохо!» А если оправдательный, сетует прокуратура. Мы не должны угождать той или иной стороне. Главное – вынести законный приговор».