Выбор Шатеры

Я видела Бэра пару раз издалека в Руаре. Он — это что-то! Всегда старается наряжаться по последнему писку адейрской моды. Но при виде его хоть самой пищи! Несуразный, аляповатый, обвешанный кучей блестящих драгоценных цацек… И все время что-то жует. За ним даже постоянно слуга с подносом ходит, нося еду и выпивку. В прошлый раз мы с Мэд от смеха чуть животы не надорвали, глядя, как жеманный, разнаряженный Бэр с нашим мрачным, брутальным дэусом Карлом общается. Казалось, еще немного — и Верховный Воин точно отберет у Бэра недожеванную куриную ножку и отправит переодеваться в нормальное одеяние лекарей.

— А правда, будто этому дэусу Бэру достаточно бросить на человека взгляд, и он может сразу определить степень его родства с любым другим?

Пилот пожимает плечами.

— Всякое болтают, но не всему стоит верить. Хотя…

Парень оглядывается. Похоже, он тоже не прочь немного посплетничать. И я его понимаю: все лучше, чем без дела в планолете торчать. Пилот переходит на шепот:

— Поговаривают, этот Бэр еще тот пройдоха. Он на крючке добрую половину знати Адейры держит.

— Это как? — удивляюсь я.

— А так. Знать-то погулять налево любит. Вот и получается, что некоторые адейрские дэузы сами не знают, от кого у них дети: от мужа или любовника? А Бэру стоит взглянуть на ребенка — сразу точно определяет, кто его родители. И анализа не надо. Дар у него такой. Вот и представь, сколько народу ему за молчание платит, чтобы скандала не было. Бэр еще тот жук! Своего не упустит. Молчание, сама знаешь, дорогой товар.

Окидываю скептическим взглядом заросший сад.

— Если у него так много дар, хоть бы садовника себе завел, что ли.

Пилот хмыкает.

— Зачем дэусу Бэру напоказ свое богатство выставлять, если оно нажито, сама понимаешь, каким путем?

— Тоже верно…

Смотрю на светящиеся часы, горящие на панели планолета. На пустую болтовню уже пять минут потратила! Глэдис же мне всего час дала, чтобы по Адейре погулять!

Распрощавшись с нилотом, который бросает вслед убегающей мне завидующий взгляд, несусь к воротам мимо светящихся окон дома. Но все же притормаживаю. Любопытство берет верх: осторожно заглядываю в окно.

Ну точно! Тот самый знаменитый дэус Бэр — смешной толстенький коротышка, и опять что-то жует. Уютно устроившись в кресле напротив камина, с аппетитом обсасывает куриную ножку. На первый взгляд уделяя ей куда больше внимания, чем гостье — Глэдис, стоящей здесь же возле огня.

Мне, конечно, очень интересно, о чем они говорят, но желание самостоятельно пошастать по улицам ночной Адейры перевешивает на чаше весов, поэтому я выныриваю за ворота и растворяюсь в манящих огнях мегаполиса.

* * *

Приятное потрескивание горящих сухих дров в старинном камине. Мягкий приглушенный свет. Теплый плед, наброшенный на кресло, в котором сидит Глэдис. Уютная расслабленная атмосфера прохладного летнего вечера… безнадежно испорчена отнюдь не уютным разговором между двумя людьми, считающимися опорой императора Дэмониона.

— Ты уверен? — В голосе Глэдис звучит нескрываемое разочарование и… страх.

Да, пожалуй, именно это слово подходит лучше всего.

Страх.

Потому что ей есть чего бояться. И не только Глэдис, которая верой и правдой больше двух столетий служила императорскому дому. Бояться можно начинать всем дарийцам, ибо речь идет о будущем их империи. Хотя по Верховному Лекарю, например, особо и не скажешь, что он чем-то обеспокоен.

— Да. — Дэус Бэр как ни в чем не бывало отбрасывает обглоданную куриную косточку и берет с подноса, на котором стоит целая тарелка жареных ножек, очередную. С аппетитом впивается в нее крепкими и явно вставными зубами. — Все-таки мой повар гениально готовит. Рецепт землян, между прочим. Не хочешь попробовать, Глэдис?

Ведунья брезгливо морщится. Ей хочется говорить о деле, а не о куриных ножках.

— Почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Не хотел расстраивать. К тому же я до последнего надеялся, что одна из наложниц императора все же сможет зачать от него. Но увы… Кровь Дэмониона слишком сильна… Не думаю, что он когда-нибудь сможет стать отцом. Теоретически родить от него может только та, в чьих жилах течет не менее сильная кровь Древних. И желательно неразбавленная. Чистопородная.

— Такая, какая была у Арасэли, — осторожно уточняет ведунья, с заметной неохотой произнося ненавистное ей имя.

— Да. Именно Арасэли, — эхом отзывается Бэр. — Упокой Отар ее душу.

— Но императрицы больше нет. Она умерла при родах…

— Да будет тебе, Глэдис, — невесело хмыкает Верховный Лекарь. — Здесь нет чужих ушей. Мы оба прекрасно знаем, как она умерла.

Упоминание об этом окончательно портит Верховной Ведунье настроение.

— Думай, что говоришь, Бэр!

— Да ладно… Здесь же все свои.

Глэдис вынуждена признать, что он прав. Лицемерить нет смысла.

— Зачем говорить о том, чего уже не исправишь? Дэмонион сам вырезал весь ее род. На Дарии не осталось больше Древних. Где нам взять мать для наследника империи?