Выбор смерти

Пузырчатая масса слегка колыхалась на ветру. Позади нее проплывали тучи, оторвавшиеся от облачного монолита, неизменно затемнявшего запад. Скрытый народ занимайся своими делами. Он увиден тех, то на его взгляд, были женщинами и детьми. Они работали в других гнездах, разрезая мясо на полоски для просушки; чистя фрукты, собранные с воздушной растительности. Некоторые плели и скручивали веревки. Посудой им служили плетенные корзины. Орудия были выточены из легкой хрупкой кости. Мужчина(?), стоявший на страже возле Теора, держал гарпун, и ниарранец смог в деталях рассмотреть орудие. Его древко было тщательно собрано из обрезков кости, наконечником служил клык какого-то животного.

— Итак, вы — охотники, — вслух пробормотал Теор. Из-за недостатка воздуха он все еще соображал с трудом. Но отдых вернул ему часть сил. — Бы еще более бедные и дикие, чем даже обитатели лесов там, внизу. Но, конечно, у вас нет минералов, — ничего, кроме этих парящих наравне с вами форм жизни.

Однако, подумал он, и этот город — уже значительное достижение. Возможно, эти пузыри были заполнены газом — продуктом жизнедеятельности какого-то растения. Естественно возникшее скопление не могло достичь таких размеров. Чтобы собрать так много пузырей, необходим был труд многих поколений. Что соединяло их вместе — клей?

Он обратил внимание на опутавшую его веревку. Они оставили его кинжал в ножнах — либо не разобравшись, что это такое, либо не заметив его в темноте. Причиной того, что его связали, могла быть простая осторожность, — или что-нибудь похуже.

Вокруг Теора зазвучал щебет. На край гнезда рядом с часовым спустилось еще двое мужчин, также вооруженных гарпунами. Минуту он смотрел в их странные яркие глаза и вспоминал те сказки, что шепотом рассказывали по ночам о Скрытом народе.

— Приветствую вас, — первым заговорил он. Ответа не последовало. Он пытался обращаться к ним на всех мало-мальски знакомых ему языках. Они оставались сидеть там же, где были; чуть трепетали их крылья, но в ответ не издали ни звука.

Что, может быть, он слишком торопит события. Контакт между ним и этой расой пока ограничивался совместным попетом и случайными взглядами. Без сомнения, только несчастный случай мог ввергнуть этот вид существ вниз — в жару, сырость и поразительно густой воздух поверхности планеты. Возможно, те, кто испытал это, так никогда и не вернулись живыми к себе на небо.

Среди сидящих на краю гнезда летунов прозвучала некая музыка. Воины подняли оружие.

Теор отпрянул, споткнулся о веревку и упал.

— Нет! — крикнул он. — Зачем вы принесли меня сюда, если сейчас хотите убить?

Ответ был убийственно прост. Вися на парашюте он был транспортабелен.

— Неужели вы, подобно Улунт-Хазулу, пожираете тех, кто мыслит?

А как они узнают, что я мыслю?

Решение проблемы могло поздно прийти к Теору, — или не прийти вовсе, — не будь у него предыдущего опыта контакта между Ниарром и Ганимедом. Он вспомнил, как долго и трудно было сначала — просто понять, что доносящиеся из небесного камня звуки означают какие-то сигналы; и подумал, как мало Скрытый народ знал о поверхности Юпитера — едва ли больше, чем люди, нет, гораздо меньше…

Он вынул свой кинжал и перерезал веревку. Гарпунеры оторопели, сгорбились, хотя собрались было уже пустить в ход свое оружие. Теор вскочил на ноги, взмахнул ножом, а другую руку поднял над головой, раскрыв ладонь, чтобы они могли разглядеть его пальцы.

— Я — ваш родич, — произнес он, выговаривая каждый звук со всем возможным тщанием. — Вы слышите, я обращаюсь к вам со словами, не со звериными криками!

Живая картина — в гнезде под облаками. Теор не смел шевельнуться. Если сейчас их спугнуть, все эти клыки окажутся между его ребрами. Ведь он был такой большой и тяжелый, и вполне мог причинить им вред… Теор удивлялся, как это они не убили его во сне или сразу по прибытии сюда. Ну, что касается последнего, им могло понадобиться время, чтобы принять решение. И если уж они договорились убить его, они хотели сделать это днем, чтобы видеть, что к чему. Поскольку здешний яркий свет не резал им глаза, они едва ли замечали царившее здесь, в их доме, мягкое сияние.

Теор указал на пояс вокруг своего торса, на диск, висевший на груди:

— Может ли простое животное носить нечто подобное? Как мог бы безмозглый зверь привязать себя к этому листу?

Что ж, возможно, они подумают, что у меня есть хозяин. Или, подобно жителям Ролларика, они не делают больших различий меж собой и остальными тварями, и не удивились бы, если бы животное вдруг повело себя, как мыслящее существо.

Летун повернул к нему свой клюв, и просвистел несколько нот. Теор поморщился.

— Едва ли у меня получится изобразить ваши звуки, друг мой. Но… давай посмотрим. Люди начинали с сигналов, означавших арифметические суммы. Не думаю, что вам это подходит. Однако…