Выбор судьбы

– Ничего такого! – оправдывался паренек. – Фелиция хотела забрать домой некоторые его вещи.

Шерман выглядел обиженным:

– Она могла бы попросить меня…

– Нет! – спешно воскликнул Бенджамин. – Я хочу сделать это сам! Понимаете? Сам!

Парни понимающе переглянулись и кивнули. Русый маг задумчиво осмотрел своих спутников и направился в коридор:

– Ладно, кажется, вы испытываете некоторые психологические трудности после всего случившегося, поэтому идите за мной.

Братьям не была по нраву эта затея, но они оба знали, что спорить с этим парнем абсолютно бесполезно, а потому проследовали за ним в его комнату.

– Я покажу вам кое-что, – Шерман кивнул ребятам в сторону кровати и кресла, приглашая их присесть, пока сам направился к полке со своими вещами.

– У тебя здесь несколько мрачновато, – нервно отозвался Уорд, устраиваясь на незаправленной постели колдуна.

– Я все закрасил в черное, когда Тесс ушла, – спокойно ответил Редлок, доставая потрепанный фотоальбом на кольцах.

Бен бросил на брата виноватый взгляд, но тот лишь снисходительно улыбнулся, пытаясь всем своим видом показать, что все нормально.

– Вот и оно, – русый маг выглядел довольным, подавая Натаниэлю, сидящему в кресле, увесистую «книгу».

– Что это? – юноша принялся вглядываться в различные надписи на обложке.

– Что-то вроде обряда посвящения, – Шерман смущенно пожал плечами, усевшись на полу перед столом, на который он сложил подбородок.

– Обряда посвящения? – Бенджамин удивленно вскинул брови. – Куда?

– В вашу названую семью, да? – вклинился Нейт. – Нора рассказывала об этом.

Редлок ухмыльнулся:

– Все верно, – он стал указывать на подписи, – это имена всех тех, кто входит в нее…

Натаниэль внимательно осматривал каждую черточку, обводя ее пальцем, пока Бен выглядывал из-за его спины.

В самом центре было крупное размашистое «Шерман», а через запятую к нему было приписано «босс», что всегда веселило каждого, кто брал эту книжку в руки.

Чуть ниже, все так же крупно, но уже более аккуратно было выведено «Шерилин».

В левом углу красивый почерк с завитушками гласил «Антуанетта Леруа», причем точку над одной из букв заменяло маленькое сердечко, а буква «А» была коронована.

Рядом с миловидным «Тесс» была крошечная приписка «xo», означавшая поцелуи.

Феликс написал свое имя невообразимо притягательным каллиграфическим почерком, которому, наверняка, завидовал каждый чтец его творений.

Фелиция же была еще совсем крошкой, когда ей позволили вывести несуразное корявое «Фи» вместе с крупной неказистой ромашкой.