Выбор Свездиго (СИ)

И ладно, и будет с него, сегодня у него будут другие заботы. Пережить бы сегодняшний день хоть как-нибудь и ладно. Пережить его, этот проклятый день, ему - капитану Свездиго, командиру фрегата "Фенри", Наблюдателю Галактосовета в этой позабытой гангренозной звездной какиромой системе, и его экипажу пережить бы его (это будет его программой-минимум на сегодня), и всем местным безобразникам пережить (а это будет его программа-максимум), а строго придерживаться маскировочных протоколов они будут потом, и - если им всем очень-очень повезет сегодня.

Уже давным-давно он, капитан Свездиго, местный полномочный Наблюдатель решил, что Галактосовет совсем позабыл и о нем, и об этой удаленной системе. Впрочем, может быть, ученые бюрократы Галактосовета и забыли бы, но им напомнили. И кто? Его собственный кок. Конечно, кок был давно обижен отношением экипажа к его стряпне, но что же тут поделаешь, если внизу наблюдается такое буйство гастрономических красок? Разве унифицированная питательная флотская смесь, пусть даже и с ароматическими добавками, может сравниться с этим удивительным торжеством вкусовых ощущений, запахов, ароматов и послевкусий? А их кок всегда был кулинарным ретроградом и придерживался старых флотских рецептов, которые полностью соответствовали древним военным рационам - много протеинов, чуть-чуть витаминов, кое-какие минералы и все. Такими рационами на всех галактических флотах откармливают, как бы приготовляя к убою серую массу будущего торпедного мяса. Но ладно бы вокруг бушевала очередная Галактическая Война, или пышным цветом расцветали Межпланетные Конфликты. В такое время думать о рационах просто глупо. Но ведь сейчас в Галактике было спокойно, и их миссия носила научный характер, а кок, словно бы не замечая этого, продолжал откармливать их как на убой. За это его и не любили.

Его кок был, конечно, на взводе, когда сочинял свою кляузу в Галактосовет, причем сразу в Галактическую Ревизионную Комиссию - прямо в этот страшный, отлично известный своей ученой свирепостью Галревком, хуже которой была разве только Галактическая Ученая Инквизиция - свирепый и кровожадный общегалактический Галучинк.

Да и его радист тоже хорош. Не защитить такой важный канал связи даже простейшим кодом. А ведь стержнем любого военного судна является именно его кок, его просто так в открытый космос не выбросишь, даже если очень этого хочется, а радист является последней надеждой любого военного экипажа, и этих двоих надежно защищают неписанные законы всех военных флотов Галактики. А ведь хорошо известно, что все неписанные флотские законы написаны коу-плазмой бесчисленного числа флотских экипажей. И значит, ни его кок, ни тем более его радист ни в чем не виноваты, а виноват - он, капитан. Виноват, что не досмотрел за радистом, что не оценил обидчивости кока, не предусмотрел возможных последствий и не принял мер для их предотвращения. Прозевал, одним словом.

А как их принять, когда весь экипаж почти постоянно торчит внизу, а наверху находится только дежурная команда. Которая только и ждет, чтобы смена побыстрее закончилась, и можно было спуститься вниз, и там - внизу вдохнуть полной грудью натуральную, а не корабельную, синтетическую газовую смесь. Вместе со всеми ее ароматами искусно обработанных белков, минералов и витаминов?

Смешно, но в самом начале, сразу после обнаружения ими окаменелостей местного Безобраза, никто из них не хотел спускаться вниз слишком надолго, а теперь никого не затянешь наверх. Да и нижние безобразные современники теперь неспроста кажутся им такими близкими, почти родными существами...

***

Свездиго выплюнул пустую обгоревшую гильзу, попрыгал на месте, оправил и кое-как одернул тяжелые брезентовые штаны, вытер руки о фартук и неспеша пошел по снежной траншее обратно к своему лотку. За спиной, на месте давешней наледи, осталось небольшое пятно угольно-черной, лишенной снега и, какой бы то ни было растительности, почвы и зияющая пустотой черная дыра в стенке контейнера. Возвращаясь обратно на рынок, капитан внимательно осматривался по сторонам, но это была скорее привычка, чем необходимость. В такое время и в таком месте никто не мог ничего заметить. А даже если кто-нибудь и заметил, что за беда? Пусть смотрят.

За время отсутствия Свездиго ситуация на рынке почти не изменилась. Почти. Только теперь рядом с его временно покинутым лотком стояли двое городовых. Один был старым, толстым и хмурым, а второй - молодым, немного растерянным, совсем еще по-детски угловатым и робким. Фенотипически между этими городовыми было очень мало общего, только одинаковая, кое-как скроенная и безобразно пошитая из самого дешевого синтетического полотна, униформа, сближала их между собой лучше любых фено- и гено- типов.