Выбор свободы

Вскоре охранники начали впускать в зал каждые три минуты по одному зараженному. Стоящие в коридоре редкой цепочкой обитатели этого дома были ещё более молчаливы и мрачны, чем обычно, и явно понимали, что в зале происходит нечто особое. Но никто из них не задавал вопросов и не уходил.

— Жаль… — вздохнула Веся, рассмотрев в распахнувшуюся дверь эту шеренгу, — что нельзя ничего им объяснить или хотя бы успокоить.

— Да, — согласился сидевший в соседнем кресле Саргенс, — жаль. Но не думай, будто они ничего не понимают или обижаются на нас. Как ты и сама уже убедилась, братство магов держится не на силе способностей, а на родстве душ. И взаимной вере в собратьев. Разумеется… у всех нас, как у прочих людей, есть свои слабости и недостатки, и иногда мы совершаем крупные ошибки и промахи. А изредка бываем излишне доверчивыми и подпадаем под влияние людей с чуждыми нам помыслами. Как, например, попал Трофимус… Но именно потому, что нам изначально несвойственна больная тяга к власти или золоту, здравый смысл и собственные принципы обычно побеждают временное наваждение. Рано или поздно… но так бывает всегда.

Как вскоре выяснилось, новый порядок очищения намного проще и действеннее прежнего. Входящий в зал зараженный садился в коляску, получал крошку-лекаря, и его немедленно отвозили в освободившийся шатер под присмотр одного из старших магистров. А Веся пополняла свою силу и через три минуты отправляла в очередного пациента своего фантома, не забывая добавить в приказ имя магистра, которому он должен подчиниться. За тем, чтоб она не ошиблась, следили Ольсен с Касей, отмечавшие в своих списках, к кому отправился очередной пациент. Бор сидел у ног магистров в широкогорлом серебряном кувшине и каждые три минуты, получив новый приказ, молнией нырял в один из шатров. Целительница даже заскучала немного, обнаружив, что магистры перехватили у нее самую важную и трудную часть работы. Впрочем, Веся всё равно украдкой присматривала за происходящим, держа наготове несколько тайных пока задумок, пришедших в ее неспокойную голову, пока они обсуждали с магами каждую мелочь предстоящего дела.

Однако до самого обеда, пока Тирой не заявил, что всем нужен отдых не меньше часа, ничего непредвиденного так и не стряслось.

Саргенс взял на себя самое трудное, отправился в коридор, чтоб объяснить причину временной передышки томящейся в ожидании толпе собратьев, и вскоре они послушно ушли, больно раня своим пониманием и покорностью сердца наблюдавших за этими переговорами магистров.

А затем маги с величайшей предосторожностью провели освобожденных по коридорам подземелья к решетке и без всяких торжественных напутствий и речей выпустили на свободу. Да и не до речей было в тот момент, когда во взглядах собратьев жарким пламенем горела невероятная смесь из нетерпения, недоверия и надежды.

Глава двадцать девятая

— Веся, — магистр ждал Береста и целительницу у дверей столовой, — у тебя есть выбор. Вы можете пообедать и отдохнуть прямо тут или отправиться в сад. Там поставили стол и собрались все желающие поздравить освободившихся.

Ещё несколько дней назад Веся, не колеблясь, выбрала бы столовую, княжну всегда смущала бурная благодарность пациентов и их родных. Невозможно объяснить всем, что иначе просто не можешь, ведь на какое-то время распростертый перед тобой беспомощный пациент становится важнее всего окружающего, даже самой себя.

Но сейчас, глядя в ожидающее лицо Саргенса, вдруг ясно осознала, насколько это будет неправильно, не по-братски, если она спокойно сядет обедать в тишине этой столовой в окружении своей родни. Оглянулась на Деста и княжичей, обнаружила на их лицах такой же вопрос и лукаво усмехнулась.

— Если все пойдут, то и я пошла бы в сад.

И с удовольствием рассмотрела облегчённые улыбки, вспыхнувшие в ответ на эти слова.

Как вскоре выяснилось, чародей тоже немного слукавил, говоря о столе. Установить успели не один стол, а несколько десятков небольших столиков, и над каждым растянули богато вышитый шелковый восточный шатер. Возле столов были расставлены всевозможные кресла, стулья и диваны, накрытые дорогими коврами и покрывалами, и везде, сияя счастливыми улыбками, деловито сновали принаряженные женщины, дети и прочие домочадцы, расставляя кушанья и посуду.

Как ей не повезло, некстати вспомнилась Весе злополучная Анфея, так мечтавшая о праздниках. А когда они наконец настали, ястребица их проспит в своей каморке для приговоренных к стиранию. Хотя, если разобраться, как раз она-то постаралась сделать всё, на что хватило ее жалкого воображения, чтоб этот день вообще никогда не наступил.