Выбор жизни

Интонации для постороннего уха почти не различимы, они и в природе изрядно скандальные птицы. Нередко таскаются за хищником или человеком, предупреждая всю округу о неприятном госте. Но я-то иначе настроен на ее звуки. А когда в контакте, так и вовсе образы улавливаю. Нет – это не опасность, однако предупреждение об изменении поведения.

Поднимаю голову. Чуть не вся компания дружно отодвинулась, причем, очень похоже, машинально. Один старший вояка остался на месте, но вид у него вновь напрягшийся. На взгляд неожиданно поклонился, а женщины внезапно обнаружили срочное занятие в стороне. Дети уставились, позабыв про еду, только самый маленький продолжает увлеченно жевать сухарь. Впечатление, что если прежде я был уважаемый человек, но всего лишь ступенькой выше, то теперь разом скаканул в родовитые дворяне. И быдло опасается ненароком обидеть. В земной истории иные самураи вполне законно могли зарубить первого встречного. Может, и здесь нечто похожее имеется. И началось это с появления сойки. Что в ней такого ужасного?

Пока что демонстративно не замечаю резкого изменения поведения. Кормлю Говоруна. Потом кланяюсь и отваливаю чуток в сторону от общего ночлега. Уверен, выдохнули с заметным облегчением. На самом деле предпочел бы остаться у костра, но не нравится мне их поведение. С чужаками при любом раскладе необходимо держать ухо востро. Если неясно нечто, лучше перестраховаться лишний раз. Береженого Бог бережет, а для выживания полезно не доверять первым встречным, как бы жалобно ни выглядели. Однажды напарник кинулся помогать побитой старушке и получил полметра остро отточенной стали в живот.

Потому не полез в спальный мешок. Он у меня роскошный. Подкладка из настоящего гагачьего пуха. Прекрасно греет и почти невесом. Удовольствие не из дешевых, и судя по внезапно возросшим объемам производства у компании, материал от птичек для желающих тоже таскают из Лаза. Но для себя любимого ничего не жалко. Одна проблема – в случае нападения выскакивать достаточно неудобно. Может, я себе все навыдумывал, но не желаю проснуться с отрезанной головой. Потому надеваю зимнее обмундирование, включая родную шапку-ушанку, сажаю на грудь Говоруна, способную сторожить не хуже пса и поднять криком и клювом мгновенно, и отключаюсь.

Утром людей не обнаружил. Они тихо снялись в темноте, а это совсем не просто с детьми, и ушли. Кажется, опасались меня не меньше, чем я их. Решили, не прощаясь, удалиться. На недоуменный вопрос, а не спала ли она, Говорун просигнализировала, что не было смысла орать. Не приближались и опасности не представляли.

Ну и ладно. Все, что ни происходит, – к лучшему. Зевая, толком не выспался, под утро самый настоящий дубак и иней выпал, торопливо умылся. Они не зря здесь устроились, ручей под боком. Желудок напомнил о желании что-то употребить непредусмотренным ворчанием. Нытье проигнорировал: все равно, кроме шоколада, ничего не осталось. Его в качестве неприкосновенного запаса держу и для налаживания отношения с туземцами. На сладкое в любые времена дети падки. Нагрузился рюкзаком и оружием и потопал по дороге дальше в неизвестность.

Вчера перед сном тщательно заснял небо. Знакомых созвездий не видел, но существует международный некоммерческий проект «Звезды». Любой побывавший на Той Стороне может анонимно выложить на их сайт картинку с комментариями или ролик. Изначально предполагалось таким образом найти людей, ходящих в один мир, и сопоставить наблюдения. Достаточно быстро выяснилось, что полного совпадения не существует. Иногда человеческий глаз не улавливал разницы с привычным, но она обнаруживалась специалистами. Чаще ничего общего. Потом умники слепили некую программу, и выяснилась занятная вещь. В девяти случаях из десяти – это наша Земля, но в самые разные временные периоды. Сколько там миллионов лет назад жили динозавры? А трилобиты? Естественно, положение звезд тоже изменилось. Опять научным мейнстримом стала теория о параллельных мирах. Ветвящееся время, минимальное необходимое воздействие – и появляется иная вселенная. Под теорию прекрасно подходило наличие человечества во многих мирах и даже нечто общее в истории и языках. Частенько обнаружить точку или причину изменения не выходит, но иногда она прямо на поверхности.