Выборы на фоне Крыма: электоральный цикл 2016-2018 гг. и перспективы политического транзита

Таблица 28. Оценка последствий присоединения Крыма (в % от опрошенных, общероссийский еженедельный квартирный опрос ВЦИОМ «Экспресс», N = 1600)

Одним из ближайших последствий присоединения Крыма и Севастополя к России стало резкое повышение международного статуса страны в глазах россиян. Это привело к усилению патриотических настроений и новому легендированию власти как «своей», патриотичной и эффективной. Тема патриотизма стала одной из ключевых в избирательной кампании 2016–2018 гг., даже цементирующей – для электората правящей партии и Владимира Путина.

Таблица 29. Оценка вероятности того, что Россия в ближайшие 15–20 лет станет великой державой (в % от опрошенных, общероссийский еженедельный квартирный опрос ВЦИОМ «Экспресс», N = 1600)

Стартовые условия избирательной кампании 2016–2018 гг. были благоприятными для сохранения общественно-политической стабильности, «посткрымского консенсуса» системных политических сил и структуры их политического представительства в федеральных органах власти. Кампания начиналась в целом в спокойных условиях, дополнительным фактором ее рутинизации стала серия действий власти, направленных на повышение управляемости электоральной ситуацией.

Во-первых, дата выборов была перенесена с декабря на сентябрь 2016 г.,[30] несмотря на то что Государственная Дума РФ, в соответствии с Конституцией, избирается сроком на пять лет и ее полномочия истекают, согласно мировой традиции исчисления сроков полномочий, спустя ровно пять календарных лет после даты предыдущих выборов.

Это резко усложнило проведение партиями и кандидатами избирательных кампаний, приходящихся на сезон массовых летних отпусков, что означало отсутствие в это время на месте проживания многих избирателей и снижение действенности агитации, особенно важной для оппозиционных партий, которые в межвыборный сезон редко получают внимание общенациональных СМИ. День голосования, таким образом, пришелся на один из последних теплых уикендов сезона, что негативно сказалось на явке. «Сценарий вялой кампании и низкой явки был изначально задан самим институциональным форматом предстоящих выборов. Выборы перенесли на сентябрь, так что основная фаза кампании пришлась на сезон летних отпусков. Тут власти явно экстраполировали на федеральные выборы-2016 сценарий региональных выборов предыдущих лет, которые проходили по принципу „чем тише, тем лучше“. Обжегшись на скандалах принудительной мобилизации электората в 2011-м, власть пошла другим путем: стала создавать такие условия, чтобы независимый избиратель вообще поменьше принимал участия в выборах, где при низкой явке доминировал бы административно зависимый и конформистски настроенный электорат».[31]

Во-вторых, в связи с переносом даты выборов и сложившейся структурой потребления медиа, а также повышением политической конкуренции, возросло значение предэлекторальных процедур. «Впервые период прохождения партиями этапа, непосредственно предшествующего избирательной кампании, приобрел самостоятельную ценность. В это время определяется и консолидируется базовый электорат политических партий. Сами партии посредством предэлекторальных процедур выявляют своих сильнейших представителей для участия в выборах, формулируют актуальную политическую повестку, на основе которой определяется электоральное предложение».[32]

В-третьих, была реализована беспрецедентная нарезка избирательных округов в регионах, где образуется более одного избирательного округа: территории крупных городов раздроблены между несколькими избирательными округами вместо образования компактных городских округов. Эта мера не только снизила возможности политического представительства городов, но и увеличила логистические издержки проведения в таких округах избирательных кампаний, резко усложнила в дальнейшем работу избранных депутатов с избирателями.[33] «Все крупные города кроме Москвы и Санкт-Петербурга были поделены между двумя-тремя избирательными округами. Благодаря такой форме джерримендеринга (демаркации избирательных округов) крупный город „исчез“ как субъект электоральной политики. Мотивы очевидны: именно „Россия-1“, как названы в работах экономгеографа Натальи Зубаревич крупные урбанизированные агломерации, в прошлом электоральном цикле показала наихудшие результаты голосования за Владимира Путина и „Единую Россию“. На сей раз в одномандатных округах эти избиратели были уравновешены куда более лояльными власти сельскими жителями».[34]

В-четвертых, изменился порядок отнесения к избирательным округам избирателей, находящихся за пределами Российской Федерации, которые оказались распределены между существенно увеличившимся числом округов (как правило, в регионах протестного голосования) вне какой-либо связи между территорией округа и отнесенными к ней заграничными участками.[35]