Выборы на фоне Крыма: электоральный цикл 2016-2018 гг. и перспективы политического транзита

Источники: общероссийский еженедельный квартирный опрос ВЦИОМ «Экспресс», N = 1600, 12–17 марта 2018 г., общероссийский ежедневный телефонный опрос ВЦИОМ «Спутник», N = 6000, ошибка выборки не превышает 2,5 %; общероссийский еженедельный квартирный опрос ВЦИОМ «Экспресс», N = 1600, 20–27 февраля 2018 г., объем выборки 1600 респондентов, ошибка выборки не превышает 3,5 %.

Приведенные данные предвыборных опросов подтверждаются данными экзитполов.

Таблица 75. Декларируемое голосование за кандидатов

(в % от опрошенных в ходе экзитполов)

Источник: результаты экзитполов ВЦИОМ 2012 и 2018 гг.

Обратим внимание на неравномерность потерь П. Грудинина: по сравнению с Г. Зюгановым он потерял среди возрастных избирателей (видимо, наиболее чувствительных к тезисам антигрудининской кампании), но сохранил молодежь.

Важным фактором ограничения популярности П. Грудинина стали особенности его ролевого позиционирования. Проведение фокус-групповых исследований на протяжении избирательной кампании позволило установить, что его доминантным образом в восприятии избирателей был «руководитель уникального и успешного сельскохозяйственного производства». Ключевыми маркерами такого ролевого позиционирования выступали:

• успешное управление предприятием в проблемной отрасли, восприятие преимущественно как руководителя, а не как собственника бизнеса («совхоз процветает»);

• передовой руководитель из рыночной экономики;

• эффективный антикризисный менеджер.

Вместе с тем ролевой компонент «политик от народа», «защитник» оставался на периферии восприятия, чему способствовало его содержательное противоречие с доминантным образом. Партийная принадлежность кандидата рефлексировалась ограниченно, четкой связи между выдвижением от КПРФ и образом кандидата на первоначальном этапе сформировано не было: «мог бы с таким же успехом пойти от ЛДПР или „Справедливой России“».

Характерно, что уже на старте избирательной кампании, еще до широкого публичного резонанса сюжета с «забытыми зарубежными счетами» П. Грудинина, такой частью традиционного коммунистического электората, как жители сельской местности, по данным фокус-групп, он уже воспринимался с недоверием. Ограничителем для них была «московскость» кандидата, которая не позволяла селянам видеть в нем близкого к народу человека, способного понять и решить их проблемы: «Вот если он приедет сюда, в Кологрив, и проявит себя в других условиях, покажет, что не только в Московской области может создать совхоз-миллионер…» (из материалов фокус-групп, Костромская область, Кологривский район).

Широкое распространение в ходе избирательной кампании диффамационных сообщений относительно непорядочности П. Грудинина, специфики происхождения его капитала и особенностей ведения бизнеса способствовало блокировке рисков усиления ролевого компонента «защитник». Потенциальные сторонники П. Грудинина склонны были оправдывать его поведение особенностями российского бизнеса вообще, однако в таких конструкциях их кандидат попадал в поле сравнения уже не с В. Путиным – основным конкурентом которого на выборах президента он стремился предстать, – а с «бизнесменами, олигархами и бандитами»:

«90-е – страшные годы, как мы можем судить, не зная всех обстоятельств?» (из материалов фокус-групп, г. Москва).

«Так делали все. Это плохо, но это так и было» (из материалов фокус-групп, Ярославская область, г. Гаврилов-Ям).

«Это еще не самый жесткий вариант, не самый криминальный. Другие действовали еще более жестоко. По крайней мере, никого не вывез в лес и не закопал» (из материалов фокус-групп, г. Москва).

Другим сюжетом, способствовавшим ограничению поддержки П. Грудинина, стало участие в кампании кандидата от партии «Коммунисты России» Максима Сурайкина, не претендовавшего на самостоятельную электоральную значимость и сконцентрированного на исполнении роли «двойника» кандидата от КПРФ. М. Сурайкин гипертрофировал и доводил до абсурда крайние позиции соперника, прежде всего его риторический «сталинизм»: