Выборы на фоне Крыма: электоральный цикл 2016-2018 гг. и перспективы политического транзита

Ценой такой спокойной и уверенной победы стал отказ от обсуждения острых и противоречивых перспектив социально-экономического развития страны в предвыборный период, от проблематизации текущего положения и поиска альтернативных путей его исправления. Общественные настроения стали сверхоптимистичными, ожидания от власти возросли, тогда как финансовые и экономические возможности по их реализации не только не увеличились – в ситуации углубляющегося конфликта с США и эскалации «войны санкций» они продолжают сокращаться. Сценарий «жесткой посадки», т. е. быстрого и травматичного разочарования в реальной политике властей, реализовался всего через три месяца после выборов – в виде решения о повышении пенсионного возраста и последовавшего за этим обрушения рейтингов президента, премьера, правительства и правящей партии. На смену завышенным ожиданиям, вступившим в жестокое противоречие с возможностями и планами правительства, как часто бывает, пришла депривация.

Почему В. Путин и его команда приняли решение «депроблематизировать» президентские выборы, отказавшись от серьезного и трудного диалога с оппонентами и избирателями по поводу реальных проблем и коридора возможных решений, стоящих перед нашей страной? Ведь по своему предназначению выборы должны быть точкой обострения вызревающих конфликтов, обособления и оформления новых тенденций. Как экономический кризис должен убирать с рынка неэффективные предприятия, расчищая поле для более эффективных, так и выборы должны помогать обществу избавиться от устаревших и потерявших актуальность крыльев «политического класса», сменять их на новых, более энергичных и мотивированных.

Смена власти по итогам выборов не является обязательным их элементом, обязателен учет мнения населения при формировании органов власти. Конфликты на выборах дают возможность учесть это мнение, скорректировать состав и направление политического курса. Однако длительное пребывание у власти всегда усиливает желание использовать выборы как механизм закрепления и утверждения властных полномочий за группой лиц (назовем ее правящей коалицией), игнорируя назревшие потребности в обновлении лиц и идеологии. В этом контексте выборы оцениваются через призму успешности, бесконфликтности формальной легитимации: выход проблем в публичное поле приводит к жестким, в первую очередь кадровым решениям в органах власти, так как конфликты создают риски делегитимации полученного результата.[1]

В этом контексте ключевая задача выборного процесса, решаемая властью, состоит в снижении конфликтности самого процесса, его ритуализации и формализации. Если для элит важно, насколько такие «ритуальные» выборы помогут согласовать их взаимно противоречивые интересы, то для населения в приоритете ощущение своей сопричастности, важности и проявление уважения со стороны власти. Таким образом, выборы в России, несмотря на низкую или порой вообще призрачную конкурентность, отражают изменения, происходящие как в расстановках элит, так и в настроениях и предпочтениях избирателей. Власть вынуждена реагировать на эти изменения, пытаться управлять запросами и ожиданиями населения, нивелировать остроту межэлитных противоречий. Однако новые запросы сталкиваются с сопротивлением среды, а именно сложившейся системой общественно-политических практик и отношений.

Это создает дополнительную конфликтность, проявления которой отчетливо фиксируются в последние годы. Мало кто мог предположить мощную серию протестных акций «белоленточного» движения на рубеже 2011–2012 гг.,[2] а затем «протест школоты» (по выражению Глеба Павловского; первое за многие десятилетия проявление политической активности российских подростков – участие значительного числа несовершеннолетних и первокурсников в митингах Алексея Навального) в марте 2017 г. В последние два года мы наблюдали, если будет позволено прибегнуть к геофизической терминологии, первые «выбросы лавы просыпающегося политического вулкана». Акции протеста, напоминающие такие выбросы, лучше всего свидетельствуют о глубинных, еще плохо отрефлексированных изменениях в общественном сознании.