Выбранное

Проснувшись утром, не мог понять, где я, что я, куда еду. Спустившись вниз, обнаружил — радостное дело! — фляжку, полную болгарского вина. Я к ней приложился и стал соображать. Скорее всего, я ехал в Москву. Но уверенности в этом не было: а вдруг мы возвращаемся в Ферапонтове? Первый и последний раз я был в Москве в девять лет. Моя тётушка, доцент кафедры сантехники ЛИСИ, однажды на мой день рождения сделала подарок — взяла с группой вьетнамских студентов в Москву. По причине национальности и специализации этой группы Москва представлялась мне Красной площадью с обилием расположенных вокруг неё в разном отдалении огромных очистных сооружений с аэраторами, отстойниками, фильтрами, насосными станциями, коллекторами…

Спросить окружающих пассажиров о том, куда едем, было неудобно. Они с большим подозрением смотрели на неопрятного субъекта, слезшего с третьей полки и постоянно прикладывающегося к фляжке. С нами ехали и цыгане. Один из них попросил меня угостить его чайком из фляжки. Я, предупредив, что чай «болгарский», налил в стакан. Попробовав, он очень удивился, что это оказалось вино, и пить отказался. Во время этого малозначительного происшествия в окне замаячила Останкинская телебашня, и я убедился, что еду в Москву.

МОСКВА

СВИДАНИЯ

В Москве пробыл с 26-го августа по неизвестно какое сентября. Побывал у Коли Полиского, а также в Пушкинском, Третьяковке (и все не раз), музее Рублева и в Кремле.

Москва пронеслась незаметно, с тайными и с неожиданными, но долго желаемыми свиданиями, с ее дальними концами, с вечной неприкаянностью, желанием поесть и посидеть в тепле. Мне кажется, что большую часть времени я провел в метро. И все же каждый день был праздник.

АМЕРИКАНСКИЙ ШПИОН

Один раз на станции метро «Динамо» милиционеры потребовали у меня документы, я уже полез в карман, но там лежала куча поддельных пропусков и студ. билет.

Меня провели в пикет и стали допытываться, кто я и откуда. В моей записной книжке один из них наткнулся на два американских адреса, просмотрел всю книжку — нашел еще. Тогда с моих слов записал все мои координаты. Отпустили только когда дозвонились до Андрея Репрёва, который удостоверил, что я остановился у него.

Вообще же Москва просто кишит милиционерами.

НИГДЕ

Уезжал без копейки денег. Точнее, их было три (копейки). Очень долго, с многочисленными пересадками. В одном месте меня остановил проезжающий в Москву Черненко.

Выехал я около полудня, а к девяти вечера преодолел лишь треть пути. Ночь предстояло провести на дороге. Но где? Я стоял у бензоколонки и рассуждал: если меня возьмет КамАЗ, то ночь, пока шофер спит, мне придется плясать от холода вокруг машины. Но тут подъехал фургончик — УАЗик с двумя молодцами, везущими в Ленинград мальков-осетров. В салоне рядом с мешками рыбы стояли три автобусных кресла, на них я и устроился. Очень было неудобно, ничего не видно, и я ругал себя, хотя другого выхода все равно не было.

Ночевать остановились на Валдайской возвышенности. И тут я понял, как мне повезло: я оказался под крышей, а на Валдае в эту ночь шел снег. Хорош бы я был, прыгающий около комфортабельного КамАЗа, если бы был вообще.

Ранним утром въезжали в Новгород. Я возвращался по той же дороге, по которой так лихо начал свое путешествие с Сашей.

ЯЛТИНСКАЯ ТЕТРАДЬ

КРЫМСКИЕ МИТЬКИ

17.02.85. Приехали в Симферополь в 4 часа ночи. На железнодорожном вокзале оттянулись пивом «Ленинградским», вокруг висели различные крымские пейзажи. Рядом стояла старушка в матросской шинели, сплошь обвязанная платками, с очень маленьким и ужасно живым лицом. Она пила пиво из горлышка и, встречаясь со мною взглядом, всегда улыбалась, а я ей. Этот молчаливый диалог закончился её шуткой: «Оставь глоточек, дай кусочек». Я был готов отдать ей всё оставшееся пиво, но она вынесла такой приговор попрошайничеству, что я вовсе запутался и не решился ей предложить ничего.

А крымских пейзажей на стенах было видимо-невидимо.

В полной темноте добрались до Ялты.

ОТТЯЖКИ И ОБЖИМОЧКИ

Вышли на набережную, впервые видел Чёрное море, пальмы, кипарисы, есть здесь и лавровое дерево.

Жизнь наша переполнялась муками, ибо всё же было холодно. Ветер дул с гор. Цвет моря удивительный, то есть их много, цветов — от изумрудно-зеленого до темно-фиолетового.

Устроились в гостинице «Массандра» по рублю за место, с очаровательным видом на торговый порт и фешенебельную гостиницу «Ялта». На набережной купили полусухого «Звёздного», сели на теплоход и отправились в «Ласточкино гнездо».

Возвращались через Ливадию, где паломничали Черчилль и Рузвельт по местам, которые в будущем посетит Фил и Флоренский с Кузей. Дворец хороший, парк шикарный.

Добрались до Олиного санатория.

Пока Оля ужинала, общались с курортниками в курилке. Выслушали много специфических анекдотов. В частности, про «улыбочку, обжимочку и мокрушу».

Курортники все — с мощными загривками, толстыми красными рожами, похабными анекдотами и немного лысоватые.

КУРОЛЕСИМ. РЕЛИКТОВЫЕ ЛАРЬКИ