Вычеркнутая из жизни

– Послушайте, нам очень важно поговорить с Элей. И ей тоже надо нас увидеть. Скажите нам, что с ней, в какой она больнице? – мягко проговорила Кира, хотя уже давно догадалась, где именно лежит подруга юности. Как раз там, где боялась оказаться она сама. И Денис. Поэтому так и волнуется Инесса Львовна. Каково это – рассказывать, что дочь психически больна!

Внимательно вглядевшись в лица Киры и Дениса, Эльвирина мать едва заметно качнула головой, будто соглашаясь с чем-то, и проговорила бесцветным голосом:

– Она в психиатрической клинике. Почти сразу после новогодних праздников легла. Сама. Деньги заплатила, чтобы ее в хорошую палату положили, отдельную. Вот и лежит теперь. – На глаза Инессы Львовны навернулись слезы, но она сдержалась.

– Ясно, – проговорил Денис, – я так и думал. Как ее там найти?

Инесса Львовна объяснила.

– Спасибо вам большое, – поблагодарила Кира.

Попрощавшись, Кира и Денис вышли на улицу, сели в машину. На сердце становилось все тяжелее. Хотя вроде бы куда уж больше? Но, как выяснялось с каждым часом, было куда.

Глава 14

Психиатрическая лечебница располагалась в центральной части города, в старинном здании из красного кирпича: в левом крыле находилось мужское отделение, в правом – женское.

Снабженные подробной инструкцией Инессы Львовны, Кира с Денисом направились к отдельно стоящему корпусу, где были платные палаты.

– Добрый день, нам хотелось бы навестить Яруллину. Она лежит в пятой вип-палате, – обратился Денис к дежурной медсестре.

Кроме них здесь больше никого не было – и немудрено. Часы посещений строго расписаны: больных полагалось навещать строго после пятнадцати часов, и то не каждый день, о чем Денису и сообщила медработница. Но его такие мелочи не смутили.

Не прошло и пяти минут, как им предложили пройти в специальную комнату для посещений. Медсестра подобрела и повеселела: душу грела внушительная купюра в кармане халата.

Внутри все оказалось так, как и следовало ожидать: убого, казенно, бедно. Поневоле вспомнишь пушкинское: «Не дай мне Бог сойти с ума». Психически больных почему-то обычно лечат в зданиях серых и мрачных, как потемки их душ…

Дверь приоткрылась. На пороге возникла Эля. Неузнаваемая, худая до прозрачности, она выглядела старше своей матери. Обкусанные до крови губы плотно сжаты, волосы кое-как собраны на затылке. Только кокетливый домашний костюмчик вместо привычного в больничных палатах халата напоминал прежнюю Элку. Да и костюмчик-то выглядел замурзанным, нелепым из-за повязанной сверху шали и соседства серых войлочных тапочек.

– Зябну все время, – вяло пояснила Элка и села на дерматиновый диванчик, напротив Киры и Дениса. Появление друзей как будто вовсе не тронуло Эльвиру, ни капли не удивило. Словно они каждый день ее навещали.

– Эльвирочке недавно укольчик сделали, – слащаво пояснила медсестра и заискивающе улыбнулась Денису. – Она теперь будет немножко заторможена, но…

– Благодарю вас за помощь, дальше уж мы сами, хорошо? – вежливо вроде сказал, а словно приморозил. Медсестра хотела что-то возразить, но запнулась, передумала и поспешно ретировалась.

Элка апатично молчала, уставившись в стену.

– Элечка, – позвала Кира, – Эля, ты меня слышишь? Нам нужно поговорить. Мы приехали спросить тебя кое о чем.

Никакой реакции. Кира беспомощно оглянулась на Дениса. Он опять взял ситуацию в свои руки. Пересел на Элкин диван, взял ее за плечи и развернул лицом к себе.

– Эля! – громко проговорил Денис. – Эля, слушай меня внимательно. Ты не сумасшедшая! Ты совершенно нормальная! Это происходит со всеми нами: и со мной, и с Кирой, и с Ленькой тоже так было.

Какое-то время Элкин взгляд продолжал оставаться затуманенным. Потом, видимо осознав смысл сказанного, она словно очнулась.

– Вы… тоже? – прошептала она.

– Тоже! – подтвердила Кира.

– Все стало… другое? Стало меняться?

– С нами это началось осенью, в сентябре. – Кира рассказала в двух словах про себя и Дениса. – А что произошло с тобой?

Эля изо всех сил старалась стряхнуть сонное лекарственное оцепенение. Медленно, с трудом поднялась с диванчика, неуверенными шагами подошла к раковине в углу, умылась ледяной водой, сделала пару глотков. Побрызгала водой в лицо.

– Как сквозь вату вас слышу. – Она потрясла головой. – Но сейчас вроде получше.

Она вернулась на место.