Вычеркнутые из жизни

Перекошенное злобой небритое лицо сместилось куда-то в сторону, и спустя пару секунд послышался звук захлопывающейся двери. Татьяна с трудом опёрлась на плохо повинующиеся руки и села на полу, озираясь по сторонам. Похоже, она находилась в каком-то тёмном подвале, донельзя грязном и обшарпанном. Стены и потолок покрыты трещинами, штукатурка осыпалась, в углах мусор и осколки битого кирпича. На залепленном засохшей грязью полу валялись старые рваные матрасы, вроде тех, что используют в государственных больницах в бесплатных палатах, причём сами они были немногим чище пола. В подвале стояла сильная вонь, и единственное небольшое окно, находившееся под самым потолком, не справлялось ни с вентиляцией, ни с освещением. Через грубо вделанную в узкий оконный проём ржавую решётку можно было разглядеть лишь кучу каких-то массивных обломков, оставшихся, по-видимому, от какого-то строения. При этом снега на них не было, и торчащие во все стороны рваной арматурой бетонные развалины освещались не по-зимнему ярким солнечным светом. В подвале было тепло, и Татьяна поняла, что на ней нет куртки. Она торопливо оглянулась, надеясь найти её где-то неподалёку, но никаких вещей не увидела. Зато все карманы её спортивного костюма оказались расстёгнуты и вывернуты наизнанку, словно после обыска. Татьяна поспешно ощупала одежду. Ни паспорта, ни мобильного телефона, ни денег, ключи от квартиры также исчезли. Пропало даже маленькое карманное зеркальце и резинка для волос.

— Нету у тебя ничего, они всё забирают, — печально произнёс женский голос, и Татьяна подняла голову, пытаясь всмотреться в подвальный полумрак. Замутнённое действием химических препаратов сознание начало проясняться, и оказалось, что кроме неё в заросшем грязью помещении находились ещё четыре женщины. Той, что сейчас говорила с ней, было лет тридцать с небольшим. Её модный джинсовый наряд резко контрастировал с одеждой соседки, азиатки непонятного возраста, облачённой в какую-то рабочую робу, не подходящую хозяйке по размеру. Обе женщины склонились над двумя другими девушками, что лежали на вонючих матрасах и медленно приходили в себя.

— Туалет у нас там, — женщина указала на стоящую в дальнем углу деревянную коробку. — Иди, тебе нужно. Почти сутки без сознания провела. Ты аккуратнее только, там грязно. — Она потянулась за вещмешком и принялась развязывать узел.

Почти режущая боль внизу живота подтвердила правоту её слов, и Татьяна, пошатываясь, нетвёрдым шагом побрела в угол, по мере приближения к которому смрад резко усиливался. Тело слушалось ещё плохо, голову грызла тупая нудная боль, и ей с трудом удавалось удерживать растворяющиеся в этой боли мысли. Её похитили, это ясно. Наверное, с целью выкупа. И сейчас она находится в какой-нибудь Чечне, или где ещё может быть тепло посреди зимы…

Хотя небритая рожа того типа, что приводил её в чувство, совсем не похожа на кавказца. И врачи в «скорой»… Мозг постепенно освобождался из плена наркотического дурмана, и мысли начали складываться в осознанные цепочки. Лжеврачей она не разглядела совсем, в машине было темно. Кому вообще понадобилось её похищать, она даже не москвичка, снимает крохотную однокомнатную квартирку одна, родители за тридевять земель… как они узнают о похищении? У мамы слабое сердце… ей лучше вообще не услышать такое. А может, это из-за её работы в фонде «Неравнодушных»? Но кому понадобилась сотрудница пресс-службы? Разумнее было похитить кого-нибудь из серьёзных функционеров, за них выкуп, наверное, больше. Одно ясно, её тюремщики — профессиональные похитители людей, иначе в этом подвале не находилось бы целых пять человек. И похищают только девушек, чтобы давить на жалость общественному мнению…

Она вернулась из вонючего угла и опустилась на матрас, с которого вставала. Руки и ноги словно ватные, туман в голове рассеивался медленно. По крайней мере, обошлось без насилия, хоть в чём-то повезло… Внезапно Татьяне стало страшно. Вдруг похитители вкалывали ей какой-нибудь тяжёлый наркотик и сделали наркоманкой?!

— Легче? — женщина оценивающе посмотрела на неё. — Надо поесть, так эта дрянь скорее из тебя выйдет. Держи! — она протянула ей исцарапанный пластиковый пакет, грубо завязанный сверху узлом. — Это твоя пайка. Воду экономь, это на весь день, следующий раз кормить будут только утром.

— Где я? — одна из девушек подняла голову и медленно села на колени, держась рукой за голову. — Как больно! Вы кто? — она обвела остальных мутным взглядом. — Что это за место, — её голос нервно дрогнул, — где я?!! Отвечайте!

— Не кричи, — поморщилась женщина. — Изобьют! Только хуже будет. — Она печально вздохнула: — Мы в Ареале. И останемся тут навсегда…

— В каком Ареале?! Вы что несёте?! — взвизгнула та, подскакивая на ноги. — Выпустите меня отсюда немедленно! — Она заозиралась, отыскала дверь и бросилась к ней. — Эй, там! Выпустите меня отсюда! — Девушка забарабанила руками по грязной ободранной двери. — Немедленно! Милиция! Помогите! Откройте дверь!