Вычисление Бога

Если бы Бог существовал, видел ли бы он все возможные ходы для своих фигур? Видит ли он сейчас, что я могу шагнуть вперёд, или кашлянуть, или почесать задницу — или произнести что-нибудь эдакое, что навсегда испортит отношения между расами людей и вридов? Видит ли он одновременно маленькую девчушку в Китае, которая может пойти влево или вправо, а может и поднять голову, чтобы посмотреть на Луну? Видит ли он также старика в Африке, который может дать юнцу добрый совет, способный навсегда изменить его жизнь... а может не дать, позволяя мальчугану самому во всём разобраться?

Можно легко продемонстрировать, что при выборе из множества возможностей Вселенная действительно разделяется — как минимум на кратчайшие мгновения: единичные фотоны взаимодействуют со своими копиями в альтернативных вселенных, одновременно проходя через несколько щелей и давая на выходе картину интерференции. Такое поведение фотонов — не признак ли это размышлений Бога, не призрачные ли свидетельства того, что Он размышляет о всех возможных вариантах будущего? Видит ли Бог все возможные действия для всех разумных форм жизни — шести миллиардов людей, восьми миллиардов форхильнорцев (как сказал однажды Холлус), пятидесяти семи миллионов вридов... плюс, возможно, бесчисленных видов прочих разумных существ во Вселенной? Проводит ли он вычисления в игре, настоящей игре «Жизнь» — по всем допустимым вариантам ходов за каждого игрока?

— Ты хочешь сказать, — заговорил я, — что Бог мгновение за мгновением выбирает, какую из реальностей он хочет наблюдать в данный момент? И этим своим наблюдением создаёт реальное прошлое — шаг за шагом, мгновение за мгновением?

— Таким обязано быть сущее, — прозвучали в ответ переведённые для меня слова.

Я посмотрел на чужеродного многопалого врида и объёмистого паукообразного форхильнорца, стоящих рядом со мною, безволосой (сегодня более чем когда-либо) двуногой обезьяной. И поневоле задался вопросом — доволен ли Бог ходом своей игры.

— А теперь, — сказал Т-кна через переводчика, — взаимность вопросительности.

Его очередь задавать вопросы. Что же, всё честно.

— Будь моим гостем, — сказал я.

Складки на коже по обе стороны от передней руки задёргались вверх и вниз. Мне почудилось, что это «пожатие ушей» было для вридов чем-то вроде фразы «прошу прощения?».

— Я хочу сказать, давай. Задавай свой вопрос.

— То же самое, наоборот, — сказал врид.

— Он хочет спросить... — заговорил было Холлус.

— Он хочет знать, верю ли я в Бога? — сказал я, распознав, что врид обернул мой же вопрос против меня. И, немного помолчав, ответил: — Я верю вот во что: если Бог существует, ему или ей абсолютно всё равно, что происходит с кем-либо из нас.

— Ты ошибаешься, — заявил Т-кна. — Ты должен строить свою жизнь на стержне существования Бога.

— Э-э-э... А конкретнее — что под этим подразумевается?

— Необходимость отдать половину бодрствования попыткам поговорить с ним/ней/ним.

Холлус подогнул четыре передние ноги, так что его туловище склонилось ко мне.

— Теперь ты понимаешь, почему вы нечасто видите вридов? — негромко спросил он.

— Есть люди, которые проводят в молитвах не меньше времени, но я не один из них.

— Молитва это не есть, — донеслось из переводчика. — От Бога нам не нужно ничего материального; мы просто хотим поговорить с ним/ней/ним. То же должен делать ты. Только глупцы не проводят много времени в попытках связаться с Богом, чьё существование доказано.

Я встречал евангелистов и раньше — куда чаще, чем положено по справедливости: мои публичные лекции по эволюции зачастую приводили их в ярость. Когда я был помоложе, я время от времени ввязывался с ними в споры, но сейчас я по обыкновению лишь вежливо улыбался и отходил прочь.

Но сейчас Холлус ответил за меня:

— У Тома рак.

Я почувствовал вспышку раздражения; мне казалось, Холлус сохранит это в тайне. Хотя, с другой стороны, медицинские вопросы могли быть тайной лишь у людей.

— Скорбно, — произнёс Т-кна.

При этом он коснулся пряжки на ремне с красным кружком на ней.

— Множество искренне верующих людей погибли ужасной смертью от рака и других болезней. Как ты это объяснишь? Чёрт, да как вообще ты объяснишь само существование рака? Что же это за бог, который создал такую болезнь?

— Может, он/она/оно не создавало его, — произнёс глубокий голос переводчика. — Рак мог возникнуть спонтанно в одном или многих возможных мгновениях. Но будущее не случается разом. Также нет бесчисленного множества возможностей, из которых Бог может выбирать. Конкретная версия реальности, в которой появился рак, хотя и нежелательный, обязана содержать что-то сильно желательное.

— Значит, ему пришлось принять хорошее с плохим? — спросил я.

— Постижимо, — сказал Т-кна.

— По мне, так это звучит не больно-то по-божески, — заметил я.

— Люди уникальны в своей вере о всемогуществе и всеведении. Истинный Бог не есть форма идеала; он/она/оно реально — а, следовательно, по определению несовершенно. Лишь абстракция может быть свободна от недостатков. И, раз Бог несовершенен, будут страдания.