Вычислить и обезвредить

- Давай разойдемся? - предложила я Севочке где-то на пятом курсе. Мирно, благородно, как интеллигентные люди. Найдешь себе приличную девушку из хорошей семьи... Красивую...

Дело в том, что моя семья Севочкиных родителей категорически не устраивала. Точнее, отсутствие этой самой семьи. Мои героические родители произвели меня на свет и укатили на какую-то стройку века, где благополучно и затерялись навсегда, оставив меня на бабушкиных руках. Та не менее героически дотащила меня до поступления в институт и с явным облегчением отошла в мир иной, успев обучить меня основам домоводства и французскому языку.

Во дворе я играла только с мальчишками, была шустрой и угловатой, за словом в карман не лезла и страшно любила устанавливать социальную справедливость. В начале восьмидесятых это ещё не считалось экзотикой, а скорее - милым чудачеством. Но все равно было утомительно. Для окружающих, разумеется. В общем, рыжее, конопатое, не признающее косметики стихийное бедствие.

Бабушка оставила мне однокомнатную квартиру в панельной пятиэтажной "хрущобке", но зато на Арбате, и предоставила жить по собственному усмотрению. Я и жила: подрабатывала чуть ли не в заводских многотиражках и гордилась тем, что вполне могу прожить на рубль в день. И тут на меня обратил благосклонное внимание Севочка, дал мне роскошную и оригинальную кличку "Рыжая" и пригласил разделить с ним холостяцкий быт. Откажись я тогда от всего этого - меня бы просто не поняли подруги и знакомые. Да и если честно, первый мужчина, обративший внимание на такого гадкого утенка, как я, просто по определению выглядел Прекрасным Принцем и Спасителем Благородным. И вот теперь ему предлагают разойтись, да ещё таким тоном, словно лишнюю чашку чая наливают:

- Лучше скажи, что ты уже кого-то нашла, - простенько среагировал мой суженый. - Поперспективнее.

- А это возможно? - с максимальной долей лести спросила я.

- Нет, конечно, - пожал плечами Севочка, не отрываясь от футбольных страстей на голубом экране. - Но женщины странный народ.

- Тебе виднее, - осторожно заметила я.

Донжуанский список моего приятеля не был секретом ни для кого ни в нашем институте, ни в Москве, ни даже за её пределами. Почему он остановил свое благосклонное внимание на мне - рыжей дурнушке - и держал при своей особе, оставалось только гадать. Впрочем, и мужчины, замечу, не без странностей.

- Так как насчет того, чтобы разойтись? - вернула я милого к теме разговора. - Ты не против?

- Против, - голосом вокзального диспетчера ответил мне Севочка. - Ты без меня пропадешь. А я из тебя сделаю человека.

Как будто я его об этом просила!

- Не пропаду, - пообещала я. - А человека сделаешь из кого-нибудь еще, ладно? Тем более, скоро возвращаются твои родители.

- Переедем к тебе! - последовал безмятежный ответ.

Тут уж я разозлилась по-настоящему. К счастью, футбол прервался политической хроникой, и диктор радостным голосом сообщил, что в сфере потепления международных отношений к нам через пару-тройку недель собирается приехать с официальным дружественным визитом американский президент Рейган. Ну, прямо гора с плеч: я жутко волновалась за международную обстановку.

Севочка политику тоже не жаловал, поэтому выключил телевизор и зашуршал листами любимой газеты, всем своим видом давая понять, что мое присутствие в комнате, тем более - разговор в этот момент как бы нежелательны. Воз по-прежнему оставался там же, где был.

- Давай все-таки разойдемся, - тоскливо предложила я. - Нельзя же держать человека насильно. Тем более, что и любовь у нас с тобой... Кстати, она вообще была? Тебя это когда-нибудь интересовало? По-моему, ни капельки.

И вот тут-то Севочка и отличился. Он отшвырнул газету, вышел на балкон (пятого, замечу, этажа), ухватился за перила и повис на руках над пустотой. При его регулярных баскетбольных экзерсисах и занятиях на всевозможных тренажерах трюк в общем-то несложный, но впечатляющий. И потребовал, чтобы я немедленно поклялась ему в любви и верности до гроба, иначе он просто разожмет руки и...

Я уважила его просьбу, причем голос у меня дрожал не столько от страха, сколько от злости. Терпеть не могу шантаж, да ещё такой нетонкий!

- Так вот, - отчеканил мой ненаглядный, вернувшись в комнату, - никто ни с кем не расходится. Наоборот. До окончания института осталось всего ничего, потерпишь. А потом зарегистрируемся и поедем работать за границу. В Бразилию.

- Где много-много диких обезьян, - пробормотала я себе под нос, все ещё находясь под впечатлением увиденного на балконе акробатического этюда.

Отличительной чертой Севочки было ещё и то, что он совершенно не знал даже тех клише, которые были на слуху у всей страны. И вообще слушал в основном себя.

- Какие, к черту, обезьяны? - повысил он голос. - Займись лучше квартирой, посмотри, в каком она состоянии. Это же зоопарк какой-то!

По-моему, такие штуки называются ассоциативным идиотизмом.